Открыв дверь, она тут же увидела знакомую стриженую девицу. Дива стояла на площадке возле лестницы и курила, в то же время разговаривая с кем-то по телефону.

– Да, тетя Лида… хорошо, тетя Лида… я непременно зайду… да, не беспокойся, я завтракаю… и одеваюсь тепло… ну тетя Лида, сейчас же все-таки лето! Ну да, прохладное, но все же лето… ну конечно… говорю тебе, не беспокойся!

Надежда тихонько двинулась вперед, чтобы незамеченной проскользнуть мимо Дивы, но тут кое-что увидела. Дива то и дело стряхивала пепел в консервную банку, которая стояла на обшарпанной тумбочке. Тут же, на тумбочке, рядом с самодельной пепельницей, лежали черные очки. Те самые очки, которые Диве отдал мрачный человек, похожий на Барона Субботу.

Неизвестно, какой демон подтолкнул Надежду, но она молниеносно схватила очки с тумбочки и положила на их место свои.

Девица ничего не заметила, продолжая уныло оправдываться перед своей теткой:

– Ну да, тетя Лида, мне эта матрешка понравилась… тебе ведь не жалко, правда? Кстати, спасибо тебе за тот старый план, который ты мне принесла, он мне очень пригодился!

Надежда перевела дыхание и медленно двинулась вниз по лестнице, которая освещалась тусклой красной лампочкой в железном сетчатом колпаке. Спустившись на один пролет, она снова оказалась в небольшом коридоре. Здесь было гораздо темнее, пахло сыростью и еще чем-то очень неприятным. Черт, и где же этот Иннокентий со своим холодильником?! Хоть бы стрелочку нарисовали…

Она посветила вперед телефоном и увидела, что коридор поворачивает под прямым углом. Сразу за поворотом находилась железная дверь, выкрашенная унылой грязно-серой краской. Это, что ли, вход в подвал?

Ни таблички, ни кнопки звонка…

– Эй! – Надежда постучала в дверь. – Иннокентий, вы тут? Меня за кровью послали…

Никто не отозвался, а дверь, похоже, гасила все звуки.

Надежда решила не тянуть время и открыла дверь универсальным ключом. За дверью была кромешная тьма. Пахло как-то странно и тянуло сырым могильным холодом.

– Иннокентий, вы здесь? – тихонько позвала Надежда. Отчего-то громко говорить тут было невозможно.

Никто не отозвался, тогда она пошарила рукой рядом с дверью в поисках выключателя, нажала какую-то кнопку – и загорелся тусклый красный свет.

«Да что они тут все как будто в фотолаборатории находятся! Бумагу, что ли, боятся засветить!» – в сердцах подумала Надежда и решительно шагнула внутрь. В конце концов, наверху ее ждали, человек мог запросто помереть, пока она тут возится!

В комнате не было ни шкафов, ни стеллажей, ни больничных кроватей, ни кушеток, ни операционных столов. В неясном красноватом свете Надежда различила только какие-то длинные ящики, стоймя прислоненные к стене. Всего девять штук: пять на одной стороне комнаты и четыре на другой. Да, это явно не холодильник.

Надежда развернулась было, чтобы уйти, но запнулась о трещину в бетонном полу и едва не упала, так что пришлось ухватиться за ближайший ящик. В эту секунду ей стало ясно, что это не ящики, а гробы.

Это что же получается, она в морг попала? Ну да. Где же ему и быть, как не в подвале?

Как уже говорилось, Надежда Николаевна не боялась покойников и за свою жизнь повидала их достаточно. Нельзя сказать, что ей нравилось находиться в их обществе, но и в обморок падать при виде покойника она не собиралась. Тем более здешние гробы стояли стоймя, а стало быть, были пустые.

Интересно, для кого они приготовлены? И не многовато ли будет покойников для психиатрической клиники? Или у них на пациентов мор напал?

Надежда включила телефон и посветила на ближайший гроб. Гроб как гроб, крышка резная, тяжелая. От толчка она съехала набок, и стало видно, что внутри гроб был обит пожелтевшим от времени шелком, и пахло оттуда очень неприятно – старыми залежавшимися вещами. Еще Надежда увидела вмятины на подушке, да и сам шелк в некоторых местах прорвался.

«Ну и ну, – возмутилась она про себя, – это что же, гроб, бывший в употреблении? Впрочем, какое мне дело, – тут же опомнилась она, – мне нужно срочно заменитель крови достать, там человек помирает».

Она выскочила в коридор и подбежала к следующей двери – железной и явно поновее предыдущей. А замок такой, что универсальным ключом не открыть. Надежда прислушалась и уловила, что за дверью кто-то пел жиденьким тенорком на мотив старой русской песни:

– Ой, я кровушки-то, кровушки попью… Ой, я красненькой-то, красненькой-то попью…

– Иннокентий! – Надежда забарабанила в дверь. – Откройте, мне срочно нужна кровь!

Дверь открылась с противным скрипом, и на пороге возник тщедушный мужичок в застиранном, когда-то белом халате. Мужичок был лыс – только сзади свисали несколько неопрятных седых прядей, и, как многие в этой клинике, бледен.

– Это ктой-то? – спросил мужичок, моргая и подслеповато щурясь на Надежду.

– Мне заменитель крови срочно нужен, там больной умирает! Меня Варвара послала!

– Ну да… А ты вообще кто? Что-то я тебя не узнаю. Ты ко мне раньше не заходила.

Голос у него был гнусавый, с очень странными интонациями.

– Да какая разница – кто?! – закричала Надежда. – Сказано – кровь давай быстрее!

– Да не дергайся ты. Говори, какую порцию?

– Самую большую! – отрубила Надежда. – Варвара Людоедовна приказала!

– Ну, если Людоедовна велела… – мужичок поскучнел и отступил, – тогда конечно! А ты заходи, заходи, пока я ищу! – он улыбнулся. – Будь как дома!

Улыбка у него была жуткая, потому что во рту торчали только два клыка – длинные и желтые. Увидев такое безобразие, Надежда передумала заходить внутрь.

– Я здесь подожду. А ты не мешкай, а то Людоедовне пожалуюсь!

– Так уж сразу и Людоедовне… – пробурчал Иннокентий и скрылся в глубине помещения.

Надежда на всякий случай отошла от двери подальше. Очень уж ей не нравилось в этом подвале и хотелось поскорее вернуться наверх, а еще лучше вообще выйти на свежий воздух.

Наконец послышались шаги и появился Иннокентий с пластиковым пакетом, заполненным чем-то красным.

– Дай сюда! – она протянула руку, но противный тип отстранился, осклабившись, и игриво спросил:

– А что мне за это будет?

– Нашел время шутки шутить! – рассердилась Надежда. – Там человек…

– Слышал уже, умирает, – отмахнулся Иннокентий, – а мне-то что? Хоть бы и помер, мне больше достанется.

– Чего достанется? – оторопела Надежда.

– А вот этого! – он кивнул на пакет, слизнул капельку красной жидкости с пластика и поморщился: – Черт, все же не то… ненастоящая…

«И этот тоже псих, – сообразила Надежда. – И как это ему холодильник доверили?»

– Так ты не из наших? Ты нормальная, что ли? – спросил вдруг Иннокентий, и глаза его буквально зажглись нехорошим светом.