Он нахмурился, а Надежда тотчас догадалась, что хитрая девица нарочно уводит разговор в сторону, и твердо сказала:

– Вот что, дорогая моя, ты нам голову не морочь, а быстро отвечай, что ты делала к клинике? Что вообще происходит в этом гадючнике? А будешь выделываться, опять тебя в ту комнату отправлю, и разбирайся с этим зеркалом сама.

– Ну… – вздохнула Дива, отворачиваясь, – я сама толком не знаю, что там у них творится. Вроде как психбольница, а этот, главный у них…

– Такой бодренький толстячок …

– Ага, он профессор, настоящий психиатр и как бы не от мира сего, занят наукой, у него какая-то своя теория, с которой многие коллеги не соглашаются, вроде его даже откуда-то исключили… в общем, я не в курсе.

– Слушай, мне про это неинтересно, – перебила ее Надежда. – Я и так уже поняла, что клиника частная и больных туда кладут за деньги. А некоторые граждане пользуются тем, что главврач не от мира сего, и запихивают туда своих неугодных родственников. Дело житейское. Ты лучше скажи, кто эти люди, которые тебя наняли зеркало искать? Потому что в существование общества «Катакомба» я не верю, это ты специально придумала и наболтала про него журналистке Дрожкиной.

– Вы и ее знаете? – рассмеялась Дива. – Алка дура, каких поискать. И как ее на телеканале держат? Ну, передачу ее скоро закроют, уж такую чушь несут… Я ей лапши на уши навешала, а она всему верит!

– Точно, и обжора к тому же, – согласилась Надежда, вспомнив нахальную Дрожкину. – Но неужели твои парни тоже в это верят? Те двое, которые с тобой всюду ходят?

– Ой, верят! И в грифонов, и в призраков. Меф еще ничего, а Тарик совсем глупый!

– Тарик – это Тарзан? Который лохматый? А второй – Мефистофель, что ли?

– Не, его родители Мефодием назвали, ну, с таким именем жить невозможно, он себя в Мефа переделал.

– Слушайте, дамы, может, потом поболтаете? – вмешался Евгений. – Ты скажи, где матр…

– Подожди, сначала про клинику, – прервала его Надежда. – Главврач, значит, не от мира сего, но вроде не злодей. Но у него за спиной странные дела творятся…

– Ну да, – протянула Дива. – В действительности там всем заправляет другой человек.

– Мессир?

Дива кивнула:

– Он раньше очень известный был, на телевидении собственную программу вел, полные залы собирал и всех поголовно гипнотизировал…

– А ведь я помню эту программу! То-то он мне знакомым показался. Только изменился очень…

– А потом его программу закрыли и выступать запретили – вроде кто-то на его выступлении с ума сошел, вообразил себя Наполеоном, причем не императором, а пирожным… а еще кто-то вообще помер. Ну а потом люди начали массово в психушку попадать. Как сеанс – так машины специализированные дежурят, чтобы, значит, сразу их грузить. И что интересно: кто по телику его смотрит, те ничего. Ну, тетки некоторые в истерике бьются или там мужик на жену набросится, стукнет пару раз – и все. А вот когда живые зрители в студии сидят, так прямо массовый психоз получается. Ясное дело, начальству это надоело, его и уволили. Но у него много фанатов осталось, и они перебазировались в эту клинику. У них там свое общество, якобы они кровь пьют, в гробах ночуют. Мессир распустил слух, что у него прямой договор с самим Сатаной. И то ли он уже подписал его – кровью, конечно, то ли вот-вот подпишет, и для этого ему непременно нужно зеркало графа Дракулы. Потому что Дракула – это самый главный вампир.

– Да знаю я про Дракулу! – отмахнулась Надежда.

– Да про это все знают! И про зеркало в особняке только самый ленивый журналист не писал. Вот он мне и поручил это зеркало найти. Если, говорит, я найду, то стану полноправным членом его общества и стану бессмертной и вечно молодой…

– И ты в такую чушь поверила?

– А он знаете какой убедительный! Сейчас я понимаю, что это чушь, а когда он мне говорил, во все верила…

Надежда задумалась. С одной стороны, и правда полная чушь, с другой – гробы в подвале клиники она сама видела. Ну, допустим, они нарочно это делают. И про то, что света боятся – тоже придуриваются. А этот Иннокентий в подвале – просто обычный псих со справкой. Но отчего же тогда все больные у них бледные, как покойники перед смертью? Как будто у них ночью кровь высасывают. Может, просто от духоты? На воздух-то их эта ведьма Людоедовна не пускает.

Но как быть с зеркалом?

Надежда с опаской покосилась на дверь. Неужели оно и правда непростое? Да не может быть! Но проверять больше не хотелось.

– Вампиры там обосновались или не вампиры, но дела творятся нехорошие. Давно уже нужно было вывести их на чистую воду, – сказала она. – Видел бы ты, Женя, этого типа – Виталия… то есть Сергея. Ведь они его чуть до смерти не уморили. Не знаю, спасли ли…

– Отчего-то мне его не жалко, – отрубил Евгений.

– Так-то оно так, но все же я скажу своей тезке, пускай сама его вытаскивает, если захочет, а мне эта парочка уже до смерти надоела. А насчет сомнительного общества… напущу-ка я на них одну знакомую. – Набрав телефонный номер, Надежда заворковала: – Лилечка? А это я… угу, обещала, вот и звоню… хороший такой для тебя материальчик, просто эксклюзив… угу, никому больше, как можно, я же понимаю… сегодня никак не могу, а завтра с утра… нет, не в особняк Клюквиных, а в бывший дворец графа Малиновского, но это недалеко. Ты на машине? Отлично, значит, у метро встретимся, а там я покажу дорогу. Ну да, мне еще к администратору зайти нужно… – Закончив разговор, она улыбнулась: – Ну вот, все и устроилось. Эта Лиля Путова – тот еще бультерьер. Уж она всю душу из них вынет! Такую статейку накропает, такой шум поднимет – мама не горюй!

– Вы закончили? – с сарказмом поинтересовался Евгений. – Теперь я могу задать свой вопрос?

– Ой! – снова закричала Надежда. – Я же совершенно забыла про старика!

– Какого еще старика?

– Да того, который в клинике мается! Его невестка сумасшедшим объявила, а он вполне себе нормальный! Он мне ключ универсальный дал и просил его другу позвонить! Ой, как нехорошо…

Она стала быстро рыться в сумке, как собака в куче прошлогодних листьев, пока не выудила оттуда скомканный клочок бумажки.

– Ага, вот номер!

– Что-то мне этот номер знаком… – сказал Евгений, заглядывая ей через плечо.

– Да погоди ты! – отмахнулась Надежда. – Михаил Терентьевич? Очень приятно. Мне ваш номер дал один человек. Ага. И просил сказать дословно, что Версилов передает привет и напоминает, что морские гребешки лучше всего подавать под вустерским соусом. Ага, именно под вустерским.

Дива переглянулась с Евгением и пожала плечами.

– Знаю, – говорила тем временем Надежда, – знаю, где он находится. Могу рассказать, но лучше не по телефону.

– Ты передай, что сама к нему приедешь! – шепнул Евгений.