– Ну, разумеется… – усмехнулся Корелл.

– Знаете… мне очень неприятно обо всем этом рассказывать.

– Не смущайтесь. Спасибо, что пришли.

– Но сегодня здесь, по крайней мере, выслушали меня, не то что в прошлый раз.

– На этот раз мы выведем его на чистую воду, не сомневайтесь.

– Полагаете, мне не о чем беспокоиться?

– Вам не о чем беспокоиться.

– Но что, если он решит отомстить… Вы сможете защитить меня?

Защитить? Корелл поднял глаза на свидетельницу. Неожиданный поворот, что и говорить.

– Теперь мы возьмемся за него основательно, – заверил он ее вместо ответа. – Но нам нужно больше свидетелей.

– Я поговорю с соседями.

– Только осторожно, – предупредил полицейский.

– Конечно, конечно… я всегда осторожна, – женщина закивала.

– А имени того молодого человека вы, случайно, не расслышали?

– Клаус как будто… Что-то иностранное.

– Что ж, благодарю вас, миссис.

Он протянул ей руку. Леонарду показалось, что на прощание женщина многообещающе улыбнулась ему и кокетливо поправила волосы. Или это опять были шутки его не в меру разыгравшейся фантазии?

После ее ухода Корелл долго не мог успокоиться. Было в этой миссии Даффи что-то такое, от чего его бросало в дрожь и будило самые смелые фантазии. Леонард вспоминал ее тело, представлял себе, как оно выглядит без одежды. В голове крутились ее слова: «Вы один стоите всех местных полицейских…» В самом деле, не зря же она надела это облегающее фигуру платье? И потом, этот призывный взгляд… Теперь Леонард был почти уверен, что у него все получится.

В конце концов, разве он не показал себя толковым полицейским во время последнего допроса? Он хорошо чувствует людей, их слабые места, замечает в их глазах малейшие признаки беспокойства. Знает, когда нужно надавить… Так куда теперь? На Пайнвуд-роуд.

Подъезжая к дому Роуэнов, Леонард вспомнил Рона и Грега – маленьких садистов из колледжа «Мальборо», и это добавило ему решительности. Теперь мистер Роуэн представлялся ему не иначе как в образе Грега. К черту сомнения! Он расколет этого танцора, как папаша Риммер расколол Тьюринга. Корелл косился на дорожные указатели. Мимо проехал «Моррис Майнор», а потом послышался детский голос:

– Папа! Папа!

Леонард вошел во двор. Маленькая темноволосая девочка с серьезными глазами плескалась в бадье с дождевой водой. Позади торчала свежевыкрашенная стойка с качелями.

– Привет, – поздоровался Корелл.

– Привет. – Девочка смущенно опустила глаза.

– Тебе надо переменить платье.

– Не надо.

– Можно к вам? – Леонард кивнул на белый каменный дом с черной крышей и застекленной верандой рядом с входной дверью.

Он взялся за позолоченную дверную ручку. Справа от дома тянулась живая изгородь, довольно неухоженная. Соседский дом представлял собой неказистое деревянное строение, выкрашенное в зеленый цвет, с ветхой черепичной крышей и аккуратными цветочными клумбами перед маленькими окнами. По двору прошла женщина в ярком платье – не миссис ли Даффи?

Корелл позвонил. Тысяча мыслей пронеслась в голове, но все сомнения развеялись, лишь только дверь открылась. Он взял себя в руки, изобразив профессиональную дружелюбную улыбку.

– Добрый день.

– Добрый день, – ответил мужчина с такой же смущенной сдержанностью, какую помощник инспектора только что наблюдал у его дочери.

Уже с первого взгляда на него Корелл понял, что миссис Даффи не ошиблась в своих подозрениях. Этот мужчина был гей – стильный, тонкокостный, с прямодушным голубым взглядом и узнаваемой грацией в движениях. Уже одно то, как он подал руку, говорило о многом. Мистер Роуэн словно приглашал его на танец.

– Моя фамилия Корелл, я из полиции Уилмслоу, – представился Леонард. – Я звонил… Можно войти?

– Пожалуйста.

– Понимаю, что вы заняты. Слышал, у вас несколько мастерских по пошиву мужского платья в Манчестере? Люблю стильную одежду… К сожалению, могу позволить себе гораздо меньше, чем хотелось бы… я имею в виду свое жалованье… Ну что ж… думаю, будет лучше, если мы сразу перейдем к делу.

– К делу? – переспросил мужчина.

– Да… видите ли… у меня к вам есть одно небольшое дело.

Кореллу понравилось, как прозвучало слово «небольшое». Оно, как ему показалось, добавило тираде веса.

– Конечно, конечно, проходите, – пригласил мужчина.

Он выглядел сбитым с толку, и это был хороший знак. Над его верхней губой проступили капельки пота. Поднимаясь по лестнице, мистер Роуэн старался держаться прямо и выглядеть как можно более решительно.

В комнате, куда он проводил Леонарда, стояла дорогая старинная мебель. Одну стену целиком занимал шкаф с книгами. С потолка свисала хрустальная люстра. Это была не та обстановка, какую ожидал увидеть в этом доме Корелл. Он сел в кожаное кресло напротив Роуэна. Тот закурил сигарету.

– Уютный дом, – похвалил Леонард.

– Спасибо.

– И девочка во дворе… Слышал, у вас есть еще одна?

– Есть, – подтвердил Роуэн.

– А какой ливень был на днях! – продолжал Корелл.

– Был, – отозвался хозяин дома.

Его немногословность также оказалась для Леонарда неожиданностью.

– Зато лето должно быть теплым.

– Будем надеяться.

– Или это нам так только кажется?

– Что кажется?

– Что черная полоса непременно должна смениться светлой? Ведь на самом деле чаще бывает наоборот: плохое влечет за собой нечто еще худшее… Так уж устроена наша жизнь.

– Ну… иногда, – как бы нехотя согласился Роуэн.

– Вы ведь слышали эту историю… Крайне печальная история, – продолжал полицейский. – Я имею в виду математика Алана Тьюринга, которого обнаружили мертвым в его доме. Я был там… Алан Тьюринг съел отравленное яблоко. Ужасно, просто ужасно… Вы знали его? Может, даже здоровались с ним на улице?

Роуэн уверенно покачал головой.

– Очень одаренный человек, – добавил Корелл.

– Я слышал его по радио, – неожиданно вспомнил Роуэн.

Впервые он сказал что-то по собственной инициативе, поэтому Леонард удивился.

– О чем же он говорил?

– Что-то связанное с Норбертом Винером[45], – ответил Роуэн.