class="p1">«Ну, ты задолбал на корню!

Зачем ты про нашу берёзу

Разводишь свою трепотню?

Мы знаем: всё это слова лишь!

Ты старый, а мы молодёжь!

Ты сроду её не сломаешь,

Лишь руки свои обдерёшь!»

Он с полным бокалом напротив

Стоит, словно дуб: «Ну, народ!

Посмотрим, как вы запоёте,

Когда моё время придёт!

Вот так вас поднять среди ночи –

И к стенке, и сразу в расход!»

И две поэтессы хохочут:

«Авось, как-нибудь пронесёт!»

Пустые бутылки под лавку

Забросив под хохот и хрип,

«Послушай, — спросили мы Славку, –

А кто он тебе, это тип?

Он с виду мужик-то приличный,

Но будто слепой, как сова,

Уж больно оно непривычно

Подобные слышать слова!»

«Да сердце его от натуги,

Как поезд по рельсам, гремит,

Он жертвы свои с похмелюги

В мечтах продолжает громить.

Не может никак ни в какую

Забыть он всё это, а я

Подвал у него арендую,

Такая вот доля моя.

Он ищет, как все, где теплее,

Погреться приходит зимой,

Не гнать же его, дуралея,

При том, что он родственник мой.

Да Бог с ним уже, каждый раз мы

Опять этот слышим мотив.

А много сейчас не в маразме

Из тех, кто пока ещё жив?»

Веселье отнюдь не угасло.

Прозаик за круглым столом

Отсвечивал рожею красной,

Как будто крутил фонарём.

Ему, хоть и правда он старый,

Задал-таки правильный крен

Высокий красавец с гитарой,

Артист из театра «Ромэн».

Он так на ней музыку сбацал,

Что, глядя на мир свысока,

Прозаик не смог удержаться

И лично сплясал гопака!

Да, как бы нам ни было грустно,

Пляши, и вся дурь улетит!

Волшебная сила искусства

Вот в этом как раз состоит.

Я тоже в подвале у Славки

С Витюхой сплясал, как тогда,

На стройке, точнее, на свалке.

Большая пошла чехарда –

Мы тоже себя показали –

И друг мой Витюха, и я,

Воистину в этом подвале

Душа развернулась моя!

Нам зрители хлопали стоя,

Эмоций у них целый шквал,

«Цыганочка» — это святое!

Артист её тоже сыграл.

Мелодию эту, все знают,

Я в сердце с рожденья ношу.

Как только её заиграют,

Так сразу же я и пляшу.

Ну ладно, пора уж, ей-Богу,

Нам Славка с собой сухарей

В кулёк положил на дорогу,

Чтоб шли мы уже поскорей –

«Не в смысле вас на хрен спровадить,

А чтоб вы с богемой опять

Искусства любимого ради

Не начали пить да гулять!

Уютная эта берлога

И схожие с нею места

Легко снивелировать могут

Глубинную сущность мента!»

И в воздухе полным бокалом

Вираж исполняя лихой,

«Гудёж этот вечен, — сказал он, –

С него соскочить нелегко!

Вот так и погрязнешь в два счёта

И даже уснёшь на столе,

Но должен же кто-то работать,

Чтоб жил человек на Земле!»

Богема галдит громогласно:

«Мы сами себе короли!»

Нам Славка сказал: «Это классно,

Что вы ко мне в гости пришли!

К чему этот дым коромыслом,

Тут даже понятно ежу!

Из спячки душа моя вышла –

Я так вам, ребята, скажу.

Покамест она не на взлёте,

Но как-то уже на ходу,

А если вы вдруг соберётесь

Ещё раз ко мне, я вас жду!

С какой стороны ни зайди ты,

Нельзя по-другому никак,

Когда все надежды разбиты,

И всё у тебя враскосяк,

И ты уже загнанный в угол,

И пол под ногами горит,

Нам надо почаще друг с другом

О жизни своей говорить.

Вот это нас только и лечит,

А всё остальное — мура!

Счастливо, ребята, до встречи,

Ни пуха вам всем ни пера!»

Чтоб в горле не так было сухо,

Махнуть посошок пополам

Мы вместе решили с Витюхой.

Махнули. Пора по домам.

Ещё в тумане тлела поздняя звезда,

И строй унылый зарывался в никуда

Столбов фонарных — этих старых солдафонов.

Ну что, Витюха, друг сердечный, будь здоров!

Мы на прощанье спели песню про ментов

И обменялись номерами телефонов.

Эпилог

В своей слегка расслабленной манере

Он уходил, и вдаль через плечо

Я на него глядел и твёрдо верил:

Когда-нибудь мы встретимся ещё.

Всё так и будет, только много позже,

И смерть саму, как чёрную дыру,

Ещё я шмякну факелом по роже,

Я всю команду нашу соберу.

Они меня с полслова понимали,

Не бык я, слава Богу, не баран.

Как мы завод из пепла поднимали,

Я напишу когда-нибудь роман!

Но это после жизнь уже покатит,

Чего ей ещё делать-то? А тут

Мы попрощались с Витькой на Арбате,

Пора, как ни крути, дела не ждут!

…С друзьями выпивая понемногу,

Я как-то раз подумал и изрёк:

«Какой роман в стихах без эпилога?»

Да никакой. И вот он, эпилог.

Читатель мой, я думаю, ты понял,

О чём я тут веду с тобою речь

И от чего без лишних церемоний

По-дружески хочу предостеречь.

Ты молодец, что ты меня читаешь

Заместо танцев-шманцев, дискотек,

Но, если ты ментов не уважаешь,

То ты довольно странный человек.

Всё это время знаешь, для чего я

Тебя высоким слогом ублажал?

Чтоб ты дружил немного с головою,

Чтоб ты ментов любил и уважал.

И, если ты на них немного злишься,

То ты умерь гордыню-то свою,

И ты с Россией вместе возродишься.

Менты тебе помогут. Зуб даю!

Я предоставлю маленькую справку,

Мне никогда твердить не надоест,

Что, если все менты уйдут в отставку,

То на Вселенной можно ставить крест.

И это далеко не смефуёчки,

Чего нас ожидает впереди, –

Планета разлетится на кусочки,

Тут даже и к гадалке не ходи.

Легко такое может приключиться,

Но, если мент на страже, на посту,

То никуда она не разлетится,

Я говорю, как есть, начистоту.

Вот так, друзья, не будь мента в дозоре,

То, в челюстях почуяв острый зуд,

Друг друга оппоненты в жарком споре

Без предисловий сразу загрызут.

А что потом? Да что, стрельба и пламя,

И кости почерневшие в золе.

Менты всегда должны быть рядом с нами,

Иначе люди вымрут на земле.

Какая здесь мораль? Да никакая!

Тут, сколько в мой роман глаза ни пяль,

Отчётливо и ясно проступает

Скорее аксиома, чем мораль –

Хоть