неподалеку от опушки леса, позже обратился за медицинской помощью в госпиталь Сиднея. Финский турист провел месяц в Западной Малайзии, в том числе пять дней в джунглях без противокомарной сетки, и заболел по возвращении в Хельсинки. Были случаи в Китае и Мьянме. Все они дали положительный анализ на P. knowlesi. Никто не знает, сколько еще случаев не было отмечено или опознано.

Мы, люди, – сравнительно юный вид приматов, и наши болезни тоже еще молоды. Мы позаимствовали наши проблемы у других живых существ. Некоторые из этих инфекций, например, вирусы Хендра и Эбола, посещают нас лишь изредка и быстро заходят в тупик. Другие же, например, грипп и ВИЧ, обосновались в нас, передаются от человека к человеку и в целом добились огромного, обширного, стойкого успеха в новой среде обитания – нас. Plasmodium falciparum и Plasmodium vivax, которые появились в других приматах, тоже смогли этого добиться.

Plasmodium knowlesi, может, сейчас переживает переходный (или перешагивающий?) период, и его будущих планов мы не знаем. Это, в конце концов, протист, у протистов не бывает планов. Они лишь реагируют на обстоятельства. Возможно, этот плазмодий адаптируется к меняющимся тенденциям среди носителей-приматов – меньше мартышек, больше людей, – точно так же, как адаптировались другие его кузены-плазмодии.

А пока что он служит отличным напоминанием о ключевом для любого зооноза факте: важно не только, откуда берется инфекция, но и куда она потом направляется. 

Глава 4

Ужин на крысиной ферме

32 

В конце февраля 2003 г. SARS сел в самолет из Гонконга и отправился в Торонто.

О его прибытии в Канаду особо не объявлялось, но затем, через несколько дней, он сам заявил о себе. Он убил 78-летнюю пожилую женщину, которая занесла его в страну, затем, через неделю – ее взрослого сына и распространился по госпиталю, в котором его лечили. Он довольно быстро заразил несколько сотен жителей Торонто, из которых тридцать один умер. Одной из заразившихся стала 46-летняя филиппинка, которая работала в Онтарио медсестрой; она прилетела на родину, чтобы побыть с семьей на Пасху, почувствовала себя плохо на следующий день (но по-прежнему оставалась активной, ходила по магазинам и гостила у друзей) и запустила новую цепочку инфекций на острове Лусон. Итак, SARS совершил путешествие через полмира и обратно на двух самолетах всего за шесть недель. Если бы обстоятельства были иными, – если бы он не так долго задержался в Торонто, если бы кто-нибудь улетел оттуда на Лусон, в Сингапур или Сидней, – болезнь совершила бы кругосветное путешествие намного быстрее.

Сказать «SARS сел в самолет» – это, конечно, метонимия и персонификация. И то, и другое запрещено авторам статей в научных журналах, но разрешено писателям вроде меня. И вы знаете, что я имею в виду: на самом деле, в самолет в обоих случаях садились несчастные женщины, зараженные неким патогеном. 78-летняя жительница Торонто и более молодая медсестра остались анонимными в официальных отчетах – сообщили только их возраст, пол, профессию и инициалы (как и в случае с BW, геодезистом, переболевшим малярией) по соображениям медицинской этики. Что же касается патогена – он был идентифицирован и получил имя лишь через несколько недель после начала эпидемии. Поначалу, на такой ранней стадии, никто не знал, что это: вирус, бактерия или что-нибудь еще.

За это время он уже успел добраться до Сингапура, Вьетнама, Таиланда, Тайваня и Пекина. Сингапур превратился в еще один эпицентр. В Ханое американский бизнесмен китайского происхождения, который занес инфекцию из Гонконга, заболел так тяжело, что его осмотрел лично доктор Карло Урбани, итальянский паразитолог и эксперт по инфекционным заболеваниям, который работал представителем ВОЗ. Через десять дней бизнесмен умер; через месяц умер и доктор Урбани. Урбани умер в госпитале в Бангкоке, куда прилетел на конференцию по паразитологии, в которой так и не смог принять участия. Его работой восхищались в ВОЗ; его смерть стала сигналом о появлении целой закономерности: высокая заболеваемость и летальность наблюдались среди медиков, встречавшихся с этой новой болезнью, которая, казалось, процветает в госпиталях и умеет прыгать по небу.

Она добралась до Пекина по крайней мере на двух видах транспорта; один из них – рейс 112 компании China Airlines из Гонконга, приземлившийся 15 марта. (Второй путь в Пекин недуг нашел в автомобиле – заболевшая женщина приехала в столицу из провинции Шаньси ради хорошего лечения; как она заразилась и кого заразила сама – это уже другое ответвление нашей истории.) Рейс CA112 вылетел из Гонконга со 120 пассажирами на борту, в том числе мужчиной, у которого была высокая температура и все более сильный кашель. За три часа, что самолет летел до Пекина, достаточные для заражения дозы микробов от него получили двадцать два пассажира и два члена экипажа. От них болезнь разнеслась по семидесяти с лишним больницам в одном только Пекине – да, семидесяти, – поразив почти четырехсот медиков, а также других пациентов и близких, которые их навещали.

Примерно в то же время официальные лица в штаб-квартире ВОЗ в Женеве издали глобальное предупреждение о случаях необычного легочного заболевания во Вьетнаме и Китае. (Канаду и Филиппины не упомянули, потому что эти случаи были обнаружены чуть позже.) Во Вьетнаме, гласило заявление, эпидемия началась с одного-единственного пациента (того самого, которого осматривал Карло Урбани), который был «госпитализирован для лечения тяжелого, острого респираторного синдрома неизвестного происхождения»[79]. Запятая после слова «тяжелого» говорит о том, что три этих прилагательных и одно существительное еще не являлись «официальным» именем заболевания. Через несколько дней, когда обнаружились еще несколько вспышек в разных местах, ВОЗ обратилась с еще одним тревожным публичным заявлением, на этот раз – экстренной рекомендацией по безопасности в путешествиях. Описательная фраза уже превратилась в полноценное имя. «За последнюю неделю, – гласило заявление, – ВОЗ получила сообщения о более чем 150 возможных случаях тяжелого острого респираторного синдрома (SARS), атипичной пневмонии, причина которой пока еще не установлена». В рекомендации цитировали слова тогдашнего генерального директора ВОЗ, Гру Харлем Брунтланн, и слова эти были суровы: «Этот синдром, SARS, теперь является угрозой для здравоохранения всего мира»[80]. Нам лучше всем работать вместе, добавила Брунтланн (и поскорее, подразумевалось в ее словах), чтобы найти вызывающий болезнь патоген и остановить его распространение.

Два аспекта SARS, которые делали его особенно угрожающим, – заразность (особенно во время медицинского ухода) и летальность, которая была намного выше, чем у известных форм пневмонии. А еще одной зловещей чертой нового микроба, чем бы он