по жаре Реми сообразил, что в откровенно новые дома – выделяющиеся модной архитектурой и свежей окраской – заглядывать смыла нет. Их тут просто-напросто не существовало двадцать лет назад. И принялся выискивать взглядом виллы попроще, постарше.

Такие тоже нашлись. Сероватые, чаще одноэтажные – не чета нынешним, белоснежным, с остроугольными крышами, устремившимися к небу. Однако и там никто ничего не мог сказать Реми о девочке-утопленнице.

Начало смеркаться. Реми уже съел два банана, прихваченных в поход, и выпил маленькую бутылочку воды. Теперь хотелось съесть что-нибудь посерьезнее, чем сладковато-мучнистая банановая мякоть, да и выпить было бы сейчас куда приятнее не воды, а бокал хорошего вина.

Собственно, дело даже не в том, что он устал и проголодался. Просто день заканчивался, а в сумерках люди становятся намного подозрительней, чем при свете солнца. Такая вот психология. Так что пора завязывать на сегодня.

Реми завел свой мопед и отправился к гостеприимной Терезе. Он бы с удовольствием пошел поужинать в какое-нибудь хорошее заведение, но где тут рестораны, он не знал. На своем пути он не увидел ни одного. Только виллы среди зелени да время от времени пустынные ухоженные поля.

Тереза, однако, ждала гостя с ужином – скромной паэльей с мидиями и кусочками курицы. На креветок и прочие ингредиенты паэльи у Терезы, возможно, не хватило денег… Или магазины слишком далеко?

Как бы то ни было, это гостеприимство, утраченное уже почти повсюду, тронуло Реми. Хотя, возможно, женщина была просто рада развеять свое одиночество?

«Неважно. Какая разница? Тебя накормили вкусным ужином – скажи спасибо, а не копайся в причинах», – сказал себе Реми. Завтра нужно будет найти магазин, накупить продуктов, вина. Деньги-то за еду Тереза вряд ли возьмет.

Пока что в благодарность он подарил своей хозяйке очередной эпизод сериала: рассказал о результатах исследования бухты и обхода прилегающих вилл.

Женщина сочувственно покачала головой: тропинок действительно не так уж мало, и Реми придется завтра навестить дома вдоль другой дорожки, потом вдоль третьей, четвертой… Остров небольшой, конечно, так что миссия французского детектива недолго продлится, тем более что он выбрал меньшую часть острова: по каким-то своим соображениям счел, что преступление произошло именно в здешних местах. Однако обойти всех жителей ни за день, ни за два не удастся.

Тереза вдруг поднялась из-за стола, не закончив ужин.

– А знаете что? Позвоню-ка я своим давним подругам, – заявила она. – Спрошу про утопленницу. Вдруг они что-то слышали!

– Постойте, Тереза. Не надо про утопленницу.

– Почему? – удивилась та.

Никто здесь об этом не знает, размышлял Реми. Иначе бы много шума-гама возникло: девочка, да потеряшка, едва не утонувшая и чудом выжившая, – весь остров бы знал. Но полиции ничего не известно, Тереза не слышала, люди, с которыми говорил сегодня Реми, – тоже. Причем среди них есть старожилы.

Что из этого следует? Два варианта:

– либо все-таки девочку подобрали люди с какой-то лодки (катера, теплохода и прочих плавсредств);

– либо ее спаситель (спасители) по каким-то причинам скрыли это происшествие.

Как человек, много лет имеющий дело с криминалом, Реми сразу же предположил возможные причины. В одной версии, наихудшей, спасителем мог оказаться педофил. Он привел девочку к себе и спрятал ее от чужих глаз по понятным причинам.

В другой версии, тоже криминальной, хотя менее страшной, Соланж приютила бездетная женщина. Мечтающая о детях – но «бог не дал». А тут вдруг р-раз – и дал! В виде полуживой девочки… И она никому ничего не сказала – потому что не хотела ребенка возвращать родителям. Раз уж ей «бог дал»… Испанцы весьма религиозны, а для верующего человека это выглядело именно как Дар Божий. В награду за что-нибудь (эта часть всегда легко придумывается: за труды, за страдания, за добрые дела и тому подобное).

В обоих случаях Соланж должны были рано или поздно увидеть соседи. Ведь она осталась жива, выросла. Значит, пока росла, выходила гулять. И, скорее всего, в школу ходила. Стало быть, спаситель придумал какую-то легенду, не вызывавшую повышенного внимания… Что-то мирное, не тревожное. Такое, о чем соседи не стали бы доносить полиции. Типа внучка приехала, племянница, кто там еще? В общем, родственница.

Правда, в варианте педофила все могло быть иначе: девочку заперли, и несколько лет никто даже не подозревал о ее существовании. Такие истории известны. Однако вряд ли подобное возможно на маленьком острове, где всё на виду. Продукты необычные для девочки купил; прокладки, когда у нее месячные начались. Одежду тоже приобретал: ведь дети растут. Тут в магазине наверняка всех в лицо знают, заметили бы странность: одинокий мужчина, и вдруг такие покупки. Да и не только магазины. К врачу девочку водил – не может ведь быть, что ребенок ни разу не болел за много лет! – или на дом вызвал… Короче, не мог он не засветиться, предполагаемый педофил.

А коли так, то девяносто девять процентов Реми дал за то, что ребенка он не сумел бы спрятать от посторонних глаз на много лет. Кем бы спаситель ни был, а девочку люди видели, и легенду он должен был придумать, чтобы оправдать появление ребенка в его доме.

Поэтому сейчас нужно сосредоточиться на поиске человека, к которому двадцать лет назад внезапно приехала девятилетняя родственница.

Кроме того, мысль Ксюши весьма разумна: учитывая траты Аборигенки, в деньгах она не стеснена. Наследство своего отца не она получила – оно досталось Анжеле и ее сыновьям. Значит, как Ксю и предположила, скорей всего, ее удочерили состоятельные люди. Отсюда и ее финансовая свобода. Поэтому Реми решил остановиться на версии о состоятельных людях, отложив пока в сторону версию о педофиле.

Если эта гипотеза не сработает, придется смириться с версией плавсредства. И тогда концов не найти. Но руки рано опускать, шансы обнаружить следы Соланж на острове еще есть.

– Тереза, – произнес Реми, – я вот что думаю…

И он поделился своими соображениями с женщиной.

Реми давно понял, что ум дается природой, а не учебой. Последняя обогащает знаниями, но если от рождения ума нет, то никакое образование не поможет. Выйдет лишь напичканный знаниями (отчего крайне болтливый) дурак.

Зато с природным умом и малограмотная крестьянка (каковой, по сути, являлась мать Хавьера) способна делать правильные выводы и выдавать разумные решения.

– В таком случае, – произнесла Тереза, выслушав Реми, – я буду спрашивать подруг, не приехала ли к кому двадцать лет назад родственница, так? А вам, уважаемый, я посоветую поговорить с учителями в нашей школе. Она у нас всего одна в этой части острова. Посмотрите у себя в компьютере, у вас же там как волшебная палочка, все найти можно! – усмехнулась она.

Идея Терезы насчет школы