– Вот только каникулы еще не закончились. Но учителя уже работают, верно? Им же надо готовиться к приему детей, август на исходе, – добавила Тереза и взялась за телефон.

Реми слышал, как она говорила со своими приятельницами. Испанская речь, суховатая и ритмичная, как щелканье кастаньет, услаждала его слух, хотя он не вслушивался в смысл, ища в интернете сведения о школе.

Нашел, перебросил маршрут к себе на телефон и заметил, что Тереза сидит, подняв смуглую руку, будто хочет привлечь к себе его внимание. В другой руке она держала мобильный, прижав его к уху. Реми подошел к женщине.

– А теперь повтори, Мария, я громкость включу, пусть наш француз услышит. Да, он по-испански хорошо понимает, не волнуйся, – проговорила Тереза и нажала кнопку громкой связи.

– Когда моя дочь училась в школе, – зазвучал женский голос, – к ним в класс пришла девочка со стертой памятью. Вроде бы головой сильно ударилась, поэтому все забыла. Она плохо говорила, но ее все-таки взяли в школу, чтобы она находилась среди детей и слушала уроки. Вот все, что я помню, – закончила приятельница Терезы.

– А как ее звали? – попыталась добыть побольше информации Тереза.

– Двадцать лет назад дело было, дорогая. Да и не знаю, называла ли мне дочка ее имя. Рассказывала про стертую память, это было чудно́, в то время мало об этом говорили – это потом кино пошло про амнезию, фильм за фильмом, – а тогда дочка удивлялась: как же такое возможно? Живешь-живешь, и вдруг раз! Памяти нет, будто и не жила до сих пор!

– Дочка в каком классе училась? – спросил Реми.

– Сейчас уже и не соображу, – ответила Мария. – Девять лет ей было в ту пору, кажется… Да, девять, точно.

Девять, как Соланж. Ну что ж, завтра Реми будет о чем поговорить в школе.

Он вкратце описал события сегодняшнего дня и отправил Ксюше с Алексеем голосовым сообщением.

Москва

День девятый, продолжение

Вечер Ксения проводила у сестры, Александры. Они ждали Алешу к ужину, а пока болтали о том о сем да играли с детьми.

Наконец он пришел домой, все сели за стол. Именно в этот момент им обоим упало сообщение от Реми. Текст был одинаковым: Реми лаконично описывал свои поиски в бухте и безуспешные опросы жителей, а также идею пойти завтра в школу, где училась однажды «девочка со стертой памятью».

– Сколько лишних трудов! – вздохнула Ксюша. – А ведь где-то лежит компромат, в котором Олег описал преступление. И охраняет его дракон по имени Дядя Коля.

– Ксюшка, надеюсь, ты не собираешься к нему в гости? – спросила Александра, которая была, в общем и целом, в курсе расследований своих родственников-детективов.

– Почему бы и нет? – Ксения исподлобья посмотрела на сестру.

– Потому что, дитя мое, он тебе ничего не скажет, мы это уже обсуждали, – вместо нее ответил Алексей. – Да и компромат находится не у него, об этом мы тоже говорили, помнишь: иначе дядя Коля мог им воспользоваться в своих интересах.

– У меня Альцгеймера еще нет, – насупилась Ксюша. – Я не забыла. Мы решили, что компромат хранится у священника, отца Михаила. И, между прочим, инфу о нем нарыла лично я!

Кис усмехнулся.

– Саш, у тебя нигде не завалялись кирпичи? – спросил он с невинным видом.

Сестры уставились на него одновременно с одинаковым выражением озадаченности на лицах.

– Пора постамент начинать закладывать, – пояснил Кис, – для памятника Ксюхе. Она ведь лично нарыла… – Он не удержался, хмыкнул, и сестры прыснули со смеха.

– Вредный ты, Лешка, – Ксюша показала ему язык. – А если все-таки попробовать его подкупить? – не сдавалась она.

– Кого, дядю Колю? Или священника?

– Обоих. Сначала одного, чтобы дал координаты, а потом другого. Пасье наверняка на это денег даст!

– Чистая совесть стоит очень дорого.

– Ну хоть попробовать-то можно! В конце концов, чем мы рискуем?

Алексей пожал плечами, со всей очевидностью выражая недоверие.

– Ну, спроси у Пасье, – все же согласился он. – Только имей в виду, сумма должна быть большой, у нас священники не страдают от нехватки средств на жизнь.

– Спрошу… – задумчиво ответила Ксения.

Она уже обдумывала, как раздобыть координаты дяди Коли. Если у сестер, то как им объяснить свой интерес? Или попросить братьев? Мику, скорее, ведь он уже немного знает об опасности, а мотивировать желание пообщаться с дядей Колей следует именно их безопасностью.

Или…

Можно ведь сослаться на капризы наследодателя! Мол, хочет он узнать, кто таков этот дядя. А то наследства Микаэлю с Даниэлем не видать, сказал Этьен Пасье, тиран и самодур.

Да, почему бы не попробовать?

И она, выйдя из-за стола, позвонила Люсе.

Уловка Ксении удалась. Люся безоговорочно поверила в волеизъявление тирана и самодура. Ведь ее интересовал только Даниэль, его благополучие… хотя, возможно, она уже думала о благополучии будущей семьи? Так или иначе, она готова была ответить на любой вопрос, лишь бы Дани не лишился наследства.

Ксюша спросила, как связаться с дядей Колей, и Люся ей продиктовала телефон и даже адрес.

– Знаете, что? Уж дайте мне заодно и координаты отца Михаила, – проговорила Ксения легким, необязательным голосом, будто идея пришла ей в голову прямо сейчас. – А то вдруг Этьен Пасье попросит и о нем разузнать подробности. Сами видите, какой он въедливый, – усмехнулась она.

– Да уж, – согласилась Люся.

В голосе ее прозвучало осуждение. С ее точки зрения, богатый француз манипулирует ими, считая, что все можно купить…

Самое смешное, что Люся была по-своему права. Прежде всего потому, что Этьен все-таки купил их, братьев, своими деньгами. Они выполняли его волю только из-за наследства – никаких других причин, более человечных, для этого у них не имелось. Уже хотя бы потому, что Этьена они не знали и ни сыновних чувств, ни даже простой симпатии испытывать к нему не могли.

Что, строго говоря, ни в коем случае не вина Этьена Пасье. Он, пожалуй, действительно покупает. Но ведь они продаются, верно? А товар не имеет права осуждать своего покупателя. Или пусть не будет товаром!

– …Но телефона батюшки у меня, к сожалению, нет, – добавила Люся.

Ксюша поблагодарила девушку и посмотрела на часы: начало десятого. Вроде бы не поздно?

Мужчина откликнулся довольно быстро, и по голосу было ясно, что Ксения его не разбудила.

Она представилась. Голос у дяди Коли оказался неприятно-глуховатым и лишенным всякого выражения. На все вопросы он отвечал: «Зачем вам?»

«Можно я к вам приеду? – Зачем вам? – Поговорить хочу. – Зачем вам? – О документах, которые Олег Николаевич вам оставил на хранение… – Зачем вам? – Они у отца Михаила, да? –