- Руслан, Анна Моисеевна… Вы помните Анну МоисеевнуЛевину?

- Даму с большими собачками? Конечно, - кивнул Руслан.

- Так вот, Анна Моисеевна покаялась мне в своей, мягкоговоря, несдержанности. Она проболталась вам о моих отношениях с Ганелиным исказала, что вы дали ей слово нигде об этом не упоминать. Верно?

- Верно, - снова кивнул он.

- С тех пор прошло два года, и эта информациядействительно нигде не всплыла, из чего я сделала вывод, что вы умеетевыполнять свои обещания, хотя я знаю, как невероятно трудно журналисту знать очем-то и не написать. Я это ценю, и уважаю вас за это качество. Но информация оГанелине касалась только меня и его. Сейчас же речь пойдет об Ире, и я не имеюправа действовать вопреки ее интересам. Видите ли, Ира - человек крайнещепетильный и очень не хочет, чтобы в институте узнали, что она близко связанасо мной. Ей не хочется, чтобы ее считали протеже знаменитой Вороновой, онахочет собственным талантом завоевать свое место в кино, если сумеет, конечно.Таково ее желание, и я обязана с ним считаться. Она даже попросила меня неприсутствовать на ее свадьбе, потому что там будут ее институтские друзья.Поэтому я вас убедительно прошу, если будете еще когда-нибудь писать обо мне,не упоминайте Ирочку в связи со мной. Забудьте о ее существовании на некотороевремя, пока не появится повод написать о ней как об актрисе. Договорились?

- Договорились, - улыбнулся Руслан, попутно отметив,что Воронова так и не ответила на его вопрос, а за кого же, собственно, Ирочкавышла замуж. Ему было любопытно, кто этот камикадзе, пустившийся в брачнуюавантюру с резкой, вспыльчивой и истеричной грубиянкой.

Воронова, между тем, круто сменила тему разговора.

- Какое у вас образование? - поинтересовалась она.

- Пока никакого, - признался Руслан. - Хотел в этомгоду поступать на факультет журналистики, на вечернее отделение, но попал ваварию и провалялся восемь месяцев в больнице, все экзамены пропустил. Теперьуж на следующий год буду пробовать.

- Вы хотите сказать, что вы - самоучка, что у васприродный дар? - не поверила Наталья Александровна. - Это удивительно! Простопотрясающе. Но жаль, очень жаль…

- Почему? - не понял он.

- Я хотела предложить вам работать в нашей компании, в"Голосе". У вас прекрасные задатки публициста. Но раз у вас нетобразования, дело осложняется.

- А какая разница, есть образование или нет? Вы же самиговорите, что задатки есть.

- Этого недостаточно, Руслан, - с мягкой улыбкойобъяснила Воронова. - Нужен диплом, чтобы никто из сотрудников не мог сказать,что я взяла на работу мальчишку из провинции, у которого за плечами толькодесятилетка и который не владеет основами ремесла, тогда как в Москве огромноеколичество профессиональных журналистов с дипломами и не меньшимиспособностями, но без постоянной работы. Начнутся сплетни, интриги,недовольство, ни вам, ни мне не дадут спокойно работать. Мне это не нужно,полагаю, что и вам тоже.

- Действительно, жаль, - Руслан скорчил расстроеннуюмину, потому что на самом деле ни капли не был расстроен, он не собиралсяникуда уезжать из Кемерова, пока не доведет до конца свое расследование. -Правда, я не смог бы уехать в Москву, у меня в Кемерове есть дело, которое яобязательно должен закончить. Это для меня жизненно важно. Кстати, я хотелспросить у вас совета.

- Да-да, конечно, - рассеянно бросила Воронова, думая очем-то своем, - спрашивайте.

Руслан вкратце изложил свою проблему, рассказал об убийствебрата, о его убийце Бахтине, о странностях, обнаруженных им в материалахуголовного дела. Воронова слушала его с каменным лицом, на котором Руслан, какни силился, не смог заметить ни малейших признаков сочувствия или хотя быпросто заинтересованности, не говоря уже о готовности помочь. Никакойготовностью тут и не пахло. Похоже она вообще не слышала, о чем он говорит,погруженная в свои мысли.

- Так, - произнесла она, когда Руслан закончил, - икакой совет вам нужен?

- Что делать дальше. К кому идти, к кому обращаться.Понимаете, Наталья Александровна, я уже знаю, в каком направлении искать, но яне знаю, как это сделать. У меня нет связей ни в милиции, ни в прокуратуре, ядля них человек с улицы, со мной никто и разговаривать не станет. Вот если быим позвонили и попросили мне помочь…

- Но у меня тоже нет связей в вашей милиции и в вашейпрокуратуре. К сожалению, тут я ничем не смогу быть вам полезной.

- Совсем не обязательно иметь знакомства в нашеймилиции, достаточно организовать звонок из Москвы, чтобы они подняли материалы1984 года о пропавших без вести, о нераскрытых убийствах и о неопознанныхтрупах и дали эти материалы мне. Я на сто процентов уверен, что Бахтин совершилеще одно убийство, за которое не понес ответственности, а мой брат об этомузнал, поэтому и оказался убитым. У вас же наверняка есть в Москве такиезнакомые, которые могли бы позвонить в Кемеровское областное УВД и приказатьим…

Она отрицательно покачала головой, но глаза ее оставалисьравнодушными и холодными. Даже не холодными, подумал Руслан, а внезапнозамерзшими.

- Я очень не люблю, - медленно произнесла Воронова, -когда меня пытаются использовать. И тем более не люблю, когда под невиннымпредлогом взятия автографа ко мне в дом приходят люди и начинают просить опомощ??. Если у вас были ко мне какие-то просьбы, вам следовало заявить об этомс самого начала, еще вчера, когда вы разговаривали по телефону с моей соседкой.Вы же ни словом об этом не обмолвились. То, что вы сделали, чрезвычайно похожена обман. Я этого не терплю. Давайте журнал, я подпишу его, и распрощаемся.

Руслан молча протянул ей журнал с предусмотрительновложенной закладочкой, получил автограф и покинул квартиру совершеннообескураженный. После такого теплого приема в начале и приглашения на работу вМоскву он никак не мог предположить, что Воронова обойдется с ним подобнымобразом. Просто-таки выставит за дверь. Ладно, Наталья Александровна, без васобойдемся.

Весь январь риэлторы почти ежедневно звонили и предлагалиразличные варианты расселения, но ни один из них Наташу с Вадимом не устроил.То две квартиры оказывались слишком далеко друг от друга, то рядом, но всовершенно неприемлемом районе, то вместо четырехкомнатной квартиры предлагалидвухкомнатную. В феврале интенсивность предложений резко упала, а к апрелюриэлторы и вовсе заглохли, оказавшись не в силах подыскать что-то подходящее.Вадим, сперва воодушевленный скорой, как ему казалось, перспективой переехать вотдельную квартиру, постепенно сникал, становясь все более мрачным имолчаливым. Наташа старалась делать все возможное, чтобы лишний раз нераздражать мужа, и в конце концов решилась предложить Бэлле Львовне сделатьоперацию на глазах. Та какое-то время колебалась, говоря, что вполнесправляется и с таким зрением, но в итоге согласилась.