К тому ж от его поездки в больницу выйдет толк: если Лия не найдется ни в морге, ни в ванне, мертвая, то, как знать, может, она и в самом деле у отца в больнице. Живая.

Что было бы куда веселее.

— Нет ее среди пациентов московских больниц, — встретил его у дома Лии Сергей. — В моргах тоже не числится. И по неопознанным трупам с прошедшей ночи похожих девушек в сводках нет, повезло.

Повезло ли? Кис не был в этом уверен. Что ждет их в квартире Лии?!

Один из Серегиных парней справился с замками в считаные минуты. Квартирка невеликая, так что еще десять секунд понадобилось, чтобы констатировать: пусто.

Что внушало надежду. Кис очень не любил, когда людей убивают. Даже незнакомых людей, с которыми его ничего не связывало. А здесь как раз связывало, через Феликса… Он был от души рад, что Лия не обнаружилась в своей квартире в виде трупа.

Серега настаивал, чтобы Кис немедленно отправился с ним на Петровку и все рассказал, написал и подписал. Но Алексей колебался: сейчас все зависело от того, что скажет Феликс. Если Лия в больнице у отца, то можно и к Сереге. А вот если нет…

Но дергать Феликса рано: он без машины, поехал на перекладных и, по подсчетам, только добрался до места.

— Слухай, Громов, а давай еще одно местечко проведаем? Лия — реставратор мебели, у нее тут недалеко есть помещение, которое она арендует под мастерскую. А я тебе по дороге все расскажу.

Громов сверился с планшетом, в который перекачал всю информацию по Лие Доминикянц из районного отдела, нашел адрес мастерской, завел его в навигатор.

— Садись ко мне в машину, Кис. Я мечтаю услышать, наконец, подробности этого триллера. Весь внимание, дрожу от нетерпения.

Кис приступил к повествованию, и его перебивал лишь женский, хорошо поставленный голос навигатора: «Через двести метров поверните направо… Через сто метров…»

Дверь в мастерскую оказалась настоящими воротами, металлическими и двустворчатыми. Ну да, сюда же мебель привозят на грузовиках, подумал детектив.

Замок был электронным, что нередко случается с воротами в наше электронное время.

— Чего, ломать будем?

— Простой ты, Серега, как три копейки. Там же внутри антиквариат! Огромных бабок стоит! Растащат его после взлома — кто отвечать будет?

— Зато ты сложный. Хочешь проверить помещение, а вскрыть не даешь.

— Пошли, окна поищем…

Окна они нашли со стороны двора. Два больших стекла в мелких квадратиках деревянного переплета — такие делали в середине прошлого века, кажется. Наверху у каждого виднелась черная пумпочка сигнализации.

— Ну и чего, их бить тоже не дашь? — хмыкнул Серега. — У меня таких мелких оперов, чтоб просочиться в квадрат тридцать на тридцать, в отделе нет.

— Вообще-то, если честно, я не думаю, что Лия… Что тело может находиться тут. Ванны-то нет. А у этого хмыря…

— Гребаного хмыря, — внес поправку Громов.

— Гребаного, — согласился Кис. — Он без ванны убивать не станет.

— Ритуал, — вредно улыбнулся Серега. — О котором я тебе толковал с самого начала!

— Отзынь, — устало откликнулся Кис.

— Я ваще-та не понял, ты меня зачем сюда притащил? — все возникал Серега. — Нам надо помещение проверить? Аль пойдем себе восвояси?

Алексей колебался. Он был страшно ответственным человеком и оставлять ценности, принадлежащие клиентам Лии, без надежной охраны дверей и окон не хотел. Если все обойдется, если они найдут девушку (и живую!) — то хозяева оных ценностей ее потом по судам затаскают…

В этот момент из машины, припаркованной на тротуаре метрах в пятнадцати от мастерской, вышел человек и направился к ним.

— Вы к Лие? — неприветливо поинтересовался он.

— К ней, — с интересом уставился на него Громов. — А вы?

— Ее нет. Но имейте в виду, я первый в очереди. Жду ее уже час.

Сыщики переглянулись.

— Она не позвонила вам? Не отменила встречу?

— Вам какое дело?

— Мы из полиции. — Серега вынул удостоверение. — Документы предъявите.

— А что слу…

— Отвечайте на вопрос.

— Нет. Хотя не бывало такого, чтобы она подвела. Ну, десять минут там, пятнадцать, но не час же!

— Не стоит ее сегодня ждать. Уезжайте. — Громов вернул паспорт Лииному клиенту.

— Мне нужно кресло забрать! Оно готово!

— В другой раз. Уезжайте, я сказал.

Плохи дела, подумал Кис. Не найдет Феликс Лию у папы в больнице, иначе б она предупредила клиента…

— Лии в больнице у отца нет, — произнес в телефон Феликс, будто подтверждая мысли детектива. — Вчера она его сопроводила на «Скорой», да, и обещала заглянуть сегодня. Однако до сих пор не появилась…

— Спросите его об Арсении. Вдруг Лия что-то важное рассказала папе?

— Георгу нельзя волноваться. Любой стресс может спровоцировать ухудшение его состояния.

— Как же я люблю вас, медиков, — с иронией начал Кис и вдруг заорал: — Парень! А ты представь, как он заволнуется, если узнает, что его дочь погибла! Потому что Арсений этот говенный-гребаный похож на серийника! У которого на счету четыре убийства, слышишь?! И то, если мы обо всех знаем!..

Феликс не ответил. Послушав несколько секунд тишину, Кис проговорил примирительно:

— Ладно, извини, я погорячился. Ты пока не дрейфь. Сдается мне, что ты всё, все фрагменты связал верно, а раз так… Значит, Арсению от Лии что-то нужно. Он столько сил вложил в постановочные эффекты. У него нет намерения убивать ее… Алло?

Феликс помолчал, затем произнес тихо:

— Хотелось бы верить, что вы правы.

— Жди меня там, я сейчас подъеду. Какой адрес?

— Не стоит. По правде говоря, все, что можно было спросить, не напрягая Георга, — я уже спросил.

— У нас с тобой разные способы получения информации. Мои лучше. Я хочу переговорить с Георгом сам.

— Нет. Я не могу вам этого позволить.

…Врач (пусть и патологоанатом) — он, конечно, святой-пресвятой. Ежели вздумаешь спорить с ним, то начнешь чувствовать себя пособником дьявола.

— Хрен с тобой. Выкладывай, что сумел выведать.

— Об Арсении он знает только со слов Лии, никогда его не видел. Никаких фактов из его жизни, никакой зацепки. Кстати, обо мне он тоже знает, Лия рассказывала… — Алексей услышал мечтательную нотку в голосе Феликса. — Но тоже не подробно, без деталей. Хотя говорит, что я хороший парень. Он так понял из слов дочери… Впрочем, Арсений тоже хороший, по ее словам…

Кис не перебивал Феликса, даже если время было дорого и лирическое отступление в цейтнот не вписывалось.