Протягивает коробочку побольше.

— Дань, не стоило…

— Открывай, — шепотом настаивает он.

Под подарочной бумагой белая коробочка из глянцевого картона.

— Телефон?

Глаза округляются и смотрят с непониманием и недоверием.

— Там уже вставлена сим-карта и вбиты некоторые номера.

— Но мне некому звонить.

— А как же Лариса? Или ты захочешь заказать пиццу? Или меня не будет рядом, а тебе что-то понадобится… И это еще и знак моего доверия. Ты доверяешь мне. Безоговорочно. Я думаю, что и я могу доверять тебе…что ты не наделаешь глупостей и будешь обдумывать свои шаги и действия, зная, что они могут за собой повлечь. Даже посещение старого электронного ящика, странички в соц.сетях… Я тебе доверяю. Понятно?

Саша держит в руках глянцевый гаджет. Цвет синий металлик игриво переливается в скудном свете. Экран черный, без следов прикосновений.

— Тогда думаю… я не буду включать его сегодня. Мне тоже нужно себе доверять…

— Понимаю… А еще вот второй. Уже для души.

На самом деле он не планировал изначально покупать что-то еще, но когда покупал подарок Дарине, случайно увидел и сразу подумал о Саше.

Она открывает упаковку, там футляр. В футляре золотая цепочка с кулоном в виде ангельских крыльев, инкрустированных россыпью маленьких сверкающих камушков.

— Давай оденем?

Он сам достает из футляра украшение и ведет ее к зеркалу, щелкает выключателем и аккуратно прикладывает цепочку вокруг шеи. Крылья располагаются в аккурат под линией ключиц.

Саша смотрит, прикусив губу, а он медленно застегивает маленький замок.

— Спасибо. Очень красиво.

Скорее не говорит, а выдыхает, проводя ладошкой по еще не согревшемуся металлу.

И он целует ее в шею, рядом с позвоночником, отправляя стайку мурашек сбегать вниз.

— А теперь пойдем, пока сестрички не приступили к смакованию нашего отсутствия.

Часть 3. И все же конец

Глава 37

Cаша

Кажется, это стало то ли традицией, то ли приметой…Но каждый раз, когда я решала забыть обо всем и наслаждаться моментом, расслабиться рядом с Данилом — происходит какая-нибудь фигня.

В прошлый раз — он утопил меня в человеческой крови, заставив собственноручно раскромсать заживо человека. Сейчас пострадала моя гордость, или то, что от нее осталось. В конечном итоге, я опять ушла спать от него в другую комнату и не хотела его видеть. В этот раз, завалилась под утро к Ларисе и попросила приют.

Соседняя комната, где я пряталась до этого была занята законной хозяйкой, вваливаться к ней даже не пришло мне в голову. Милашка Крис, мне действительно казалась каким-то божьим воробушком. Слишком доброй, открытой, любящей все вокруг… Лариса с ее желчью, сарказмом и похабщиной была более приземленной и простой. Она не витала в зефирным облачках, а порола правду-матку.Принимала за должное все пороки и недостатки и не бралась строить из себя судью или читать нотации.

Сейчас, сидя замотавшись в одеяло с кружкой глинтвейна, которую мне принесла и всучила Лариса с тарелкой всяких вкусняшек…я сгорала от стыда. Проигрывая в голове каждую секунду того унижения.

Мы с Данилом просидели до трех часов со всеми за столом, а потом в гостиной. Затем ушли спать. Туфли я уже несла в руках — болели ноги и было выпитом многовато шампанского. Грейс в этот раз не пошла за мной, а осталась в надежде, что перепадет что-то вкусненькое. Настроение приподнятое и от Данила так вкусно пахло. Я выяснила, что это Mont Blanc, и пользуется он им очень давно. Его забавило мое пьяненькое признание, что мне нравится его запах. Его вообще забавляло, что женщины так реагируют на запахи и придают им какое-то особое значение.

…как будто у мужчин нет предпочтений в запахах, и они не вызывают у них каких-то ассоциаций или эмоций.

А дальше был позор. Данил помогал мне с застежкой украшения. И я, осмелев от алкоголя, и преисполненная благодарности и игривого настроения…повернулась и поцеловала его. И он на мой поцелуй не ответил. Более того, схватил меня и резко от себя отодвинул, уставился взглядом… удивленным, ошарашенным и… с отвращением. Будто не целовал меня сам, не занимался со мной сексом, не делал куни и не доводил до оргазма рукой. При этом! Инициатором был он сам! Я на него ни разу не вешалась.

Пьяный мозг пробило как гвоздем.

— Ты это зачем? — голос холодный, тон грубый.

— Я не думала, что это будет тебе так неприятно. Только хотела поблагодарить…

— Может еще и минет сделать в благодарность думала?

В лицо будто плеснули кипяток.

— Ты что из тех, кто сосет за побрякушки?

Если б мы были мультяшками, моя челюсть бы с громким бряком упала на пол.

— Да что с тобой?! — все что могла сказать на это оскорбление.

— Это с тобой что? С чего ты начала на меня вешаться? Я же просил, не усложнять. Ты же не думаешь, что я испытываю к тебе какие-то особенные чувства? Я тебе уже говорил, что я несу за тебя ответственность, только и всего. Не стоит ко мне привязываться. Я думал, ты это понимаешь. Оказалось что либо нихрена не понимаешь, либо привыкла расплачиваться за все раздвигая ноги, как подстилка. Наверное, по одной из этих двух причин ты и вляпалась. А я должен с тобой теперь нянчиться.

У меня глаза, казалось, занимали сейчас большую часть лица. А его несло… Наверное, спала та пелена добродетели и истинные его мысли показали себя. Он винил меня в том, что случилось, упрекал затраченным на меня