– Ты как? – спросила Эбби у сестры.

– Нормально, – быстро кивнула та. – То есть не совсем нормально. Так, сойдет. А вам она что показала?

– Я пошла работать в ФБР, а Корбин так и остался жив.

Ирвинг, глядя в пол, произнес:

– Я заправлял манхэттенским участком полиции, все еще женатый на Синтии, а Мейси могла ходить.

– О… – поморщилась Дженни. – О, дьявол. Простите, капитан…

– Ничего, – отмахнулся Ирвинг. – Где, кстати, Крейн?

Эбби тоже огляделась, хотя прекрасно помнила, что Крейн остался снаружи.

– Сбегаю проверю. – Она направилась к двери.

Выбежав на улицу, она посмотрела в сторону внедорожника.

Товарища-Свидетеля и след простыл.

– Крейн!

Скрипнув зубами, Эбби бросилась к машине.

– Крейн!

Оказалось, напарник лежит ничком на асфальте.

– Проклятье! – Подбежав, Эбби упала рядом с ним на колени и первым делом проверила пульс.

Слава богу, сердце бьется ровно и сильно.

Крейн застонал, и Эбби облегченно вздохнула.

Она перевернула Крейна на спину, и тот медленно разлепил веки.

– Лейтенант? – еле слышно прошептал он.

– Все хорошо, – сказала Эбби, беря его за руку. – Мы победили. Благодаря тебе Зерильда не вернулась.

– Нет, мы все постарались, – с улыбкой возразил Крейн, и веки у него затрепетали.

– Черт. – Эбби выпустила руку напарника и достала телефон – вызвать спасателей.

Крейн стоял у пожарища на месте библиотеки Уайт комба-Сирса.

С инцидента во владениях Бронка прошло несколько дней, и он окреп достаточно, чтобы пройти самостоятельно несколько шагов и не рухнуть. Медики, прибывшие тогда на вызов, хорошо осмотрели его и вынесли вердикт: дегидратация. О подобной болезни Крейн прежде слыхом не слыхивал, и Миллс любезно пояснила, что это просто обезвоживание и следует побольше пить жидкостей.

Сегодня она, само собой, составила Крейну компанию.

– Ты, смотрю, уже бодрячком. Это радует.

– А уж меня-то как радует. – Крейн всмотрелся в дымящиеся руины. – Такая потеря…

– Да, Дросопулос и Хан были отличными копами.

– Да, и мистера Уайткомба-Сирса тоже будет не хватать, однако в данный момент я сетую на потерю библиотеки. Припомнил одну историю, которую поведал мне дед, а ему – один из профессоров Оксфорда. Году в 1671-м в пригороде Оксфорда, в Грандпуле, случился пожар. У того профессора имелся дом близ Ширлейка, а в доме содержалась обширная библиотека. – Он грустно улыбнулся и покачал головой. – Прости, но видение, посланное мне мисс Абернети, заставило вспомнить родных. Дед всегда очень скорбел о потерянных в тот день знаниях.

– Сегодня книги можно перевыпустить или скачать из сети. Зато людей…

– Ты, конечно, права, – кивнул Крейн, признавая правоту напарницы, – но ты живешь в эпоху, когда книги печатаются тиражами, в мое время неслыханными. Знания тогда добывались с трудом куда большим, а потерянные книги заменялись не так просто. Ну, и как мы с тобой выяснили, знания хрупки и редко надежны, порою они хорошо скрыты.

– Это, определенно, правда. Пошли, пройдемся.

Они неспешно двинулись вверх по Честнат-стрит и свернули на Вашингтон-стрит, которую Крейн нашел подходящей моменту и настроению.

– По крайней мере, – заметил он, ступая по улице, названной в честь его бывшего командира, – нам удалось хотя бы раз воспользоваться накопленными у мистера Уайткомба-Сирса знаниями. Страшно даже вообразить, какую бойню устроила бы Зерильда, потерпи мы неудачу и позволь мы ей вернуться в смертную юдоль.

– Да, фигово бы пришлось, – улыбнулась одной из своих нагленьких улыбочек Эбби. Крейн невольно улыбнулся в ответ, однако тут же помрачнел. – Ты так и не сказал, что за иллюзию наслала на тебя Фрида.

Последние два дня Крейн силился забыть о том видении… Но, разумеется, думать ни о чем другом больше не мог. И вот он вкратце поведал Миллс, как недолго успел пожить жизнью Икабода Крейна, пережившего войну и взрастившего с Катриной трех отпрысков.

– Во-первых, – под конец сказал он, – видение напомнило об ужасной истине, которую я до сих пор почти не принимал во внимание. Я не знаю, как мой отец воспринял известие о моей гибели. Что он испытывал: печаль? сожаление? гнев? праведное самодовольство? – Он покачал головой. – Как ни прискорбно, испытывать он мог любое чувство из вышеперечисленных.

– Не знаю даже, что сказать, Крейн. Абернети и мне показала нечто подобное. Корбин был мне как отец, и вот его не стало. Я бы и правда хотела, чтобы он жил, видел, что творится. Помогал мне.

– Говоря по совести, лейтенант, он и в самом деле помог. Его архив просто бесценен.

– Ну да, – вздохнула Миллс.

– А что насчет мисс Дженни и капитана Ирвинга?

– Ну, Ирвинг продолжает зачем-то мотаться в город. Может, с семьей видится, не знаю. Ему тяжко пришлось: он ведь думал, что знал свою напарницу, Наджент.

Крейн кивнул.

– А что мисс Дженни?

– С ней все хорошо, – хохотнула Миллс. – Что бы ни случилось, она быстро оправляется. Не забывай, она к этой войне готовилась дольше нашего.

К немалому восторгу Крейна, они достигли северного угла Парка Патриотов.

– Черт, я здесь лет сто не бывала.

Крейн удивленно взглянул на Миллс:

– В самом деле? Я вот стараюсь заглядывать сюда как можно чаще. В этом парке отлично думается.

– О, ну а для меня это первейшая причина как можно чаще оставаться от парка подальше. В последнее время размышления меня угнетают. Молох обещает, что ты меня предашь, Энди Брукс разгуливает по городу как зомби, и я по-прежнему не знаю, простила ли меня Дженни полностью. Завтра еще на очередные полицейские похороны. Как началось осенью с убийства Корбина, так и продолжается… – Миллс грустно улыбнулась. – Да, и с Новым годом меня.

Наконец они дошли до моста, на котором Крейн познакомился с мисс Лианой и ее питомцем Падди – а также получил видение от Катрины, положившее начало недавней миссии.

Миллс облокотилась на перила и глянула вниз на бурный поток.

– Я сказала Дженни, что мы на стороне добра, сражаемся за то, чтобы зло не поглотило мир, но… стоит иногда оглядеться и думаешь, что войну мы уже проиграли.

– Нельзя позволять себе подобных настроений, лейтенант, – убежденно произнес Крейн. – Именно когда события складываются не в нашу пользу, мы должны сражаться наиболее яростно. А если поддаваться отчаянию, то тем лишь приблизим победу врага. Надо держаться за то, во что мы верим и что дает нам сил, приносит радость. Меня, например, воодушевляет мысль, что мы с Катриной однажды воссоединимся.