Фостер по привычке нахмурилась, а затем закатила глаза.

– Ты серьезно? Хочешь петь прямо сейчас?

Он удивленно вскинул брови.

– Конечно, серьезно. Не только петь, но и танцевать. И исполнять красивую воздушную музыку. Если действительно все дело в наших чувствах, тогда это может сработать. – И, словно ему было совершенно все равно, что со стороны он выглядит сумасшедшим – в конце концов, видеть его могла только Фостер, а она и так знала, что у него не все в порядке с головой, – Тейт защелкал пальцами, отбивая ритм старой мелодии Синатры. Он пропел первую строчку.

А потом с надеждой подтолкнул Фостер локтем.

– Удача, будь же леди этим вечером, – вторила ему Фостер, но скорее проговаривая слова, чем напевая.

Но Тейт ободряюще кивнул, набирая темп и двигаясь навстречу торнадо скользящим танцевальным шагом, аккомпанируя себе щелчками пальцев.

Зазвучавший рядом с ним сильный, красивый голос Фостер подхватил следующую строчку:

Тейт взял ее за руки и повел в свинге, напевая вместе с ней: «Удача, будь же леди этим вечером!»

Они протанцевали к полям, усеянным созревающими тыквами и кабачками, и Тейт увидел округлившиеся от ужаса глаза Фостер, когда она уставилась поверх его плеча на завывающую, окутанную дождем стену ветра и разрушения.

– Пой со мной, Фостер! – крикнул Тейт, перекрывая шум бури. Их голоса зазвучали в унисон, поднимаясь ввысь.

И тогда Тейт услышал это. Воздух как будто успокоился, злая истерика улеглась. Подхватив мелодию, он закружил вместе с ними желтыми, розовыми и голубыми всполохами.

– Это работает, Фостер! Не смотри, просто пой и танцуй со мной!

Зеленые глаза Фостер встретились с его глазами, и он улыбнулся ей, пытаясь показать и взглядом, и прикосновениями, как сильно он в нее верит.

И она все поняла. Фостер кивнула и запела, двигаясь вместе с ним в танце по мокрому тыквенному полю, и воздух вокруг них был окрашен счастьем и наполнен музыкой.

Взяв паузу перед следующим куплетом, Тейт поймал взгляд Фостер и отпустил ее руку.

– А теперь, воздух! Пой с нами! – Он взмахнул руками и, подражая ее движениям, которые он подсмотрел в тот день, суетливо зашевелил пальцами, распевая во весь голос.

Тейту не верилось, что все это происходит с ним. Он совсем забыл о торнадо, думал только о песне и о том, как было бы здорово, если бы воздух играл вместе с ним, – и, стоило ему щелкнуть пальцами, как воронка прекратила снижение. Он расслышал изумленный вздох Фостер, а потом она тоже вскинула руки, как маэстро, и зашевелила пальцами в такт мелодии, которую выводила вместе с ним.

– Да, Фостер! У нас получается!

Она пропела заключительные ноты в очаровательно-развязной манере Синатры. Тейт оторвал ее от земли, закружил, и музыка постепенно стихла. Тяжело дыша, они оба посмотрели в небо… и воронка, вслед за тающими звуками воздушной мелодии, растворилась в бурлящей стене облаков.

Тейт радостно рассмеялся.

– Фостер! Это работает!

– Просто фантастика! Но было бы неплохо, если бы ветер высушил этот дождь и угнал его, скажем, в Сиэтл, – язвительно заметила Фостер, глядя на небо и щурясь под дождем.

И, как если бы она нажала кнопку отключения звука, дождь полностью прекратился.

– Класс! – Фостер хихикнула. – Спасибо тебе, ветер!

– И, думаю, было бы здорово, если бы рассеялась эта стена облаков, чтобы небо снова стало, как сегодня утром, – суперясным и суперкрасивым. – Тейт сопровождал эти слова движениями рук, как будто вытирал белую лекционную доску, на которой его отец обычно чертил фломастерами схему игры.

Облака тотчас начали рассеиваться.

Фостер перестала дрожать, когда воздух вокруг них успокоился, смягчился и потеплел.

– Это потрясающе! – воскликнул Тейт. – Но там еще осталось немало облаков, надо бы их тоже потревожить. – Тейт поднял руки, глядя на зловещую гряду багрово-синих туч из воды и пыли, вздымающуюся на горизонте. – Эй, не надо так злиться, – обратился он к облакам. – Будьте на расслабоне, как Крысиная стая. Все ведь хорошо. – Когда далекие облака начали разглаживаться и бледнеть, Тейт с трудом сдержал радость. У них получается! Они властвуют над стихией! Когда в сознании окрепла эта счастливая мысль, Тейт почувствовал, как воздух нежно подхватывает его, увлекая вверх – все выше и выше, к последним облакам, играющим на закатном небе.

Он поднялся достаточно высоко и уже парил над крышей амбара-магазина.

– Тейт! Будь осторожен! – Фостер смотрела на него со смешанным выражением беспокойства и восторга на лице.

– Все в порядке! Это круто! – Тейт совсем не боялся, и это казалось странным, потому что страх не покидал его после того неудачного падения, когда воздух уронил его и он приземлился на пятую точку. Его тяготило сознание того, что он явно не Супермен и полеты стоит оставить настоящему супергерою.

И вот теперь он парил в воздухе на внушительной высоте и наслаждался каждым мгновением этого полета. Он широко раскинул руки, словно хотел обнять сверкающие нити воздушных магистралей, которые окружали его со всех сторон. Но тут случилось неожиданное.

Сначала он почувствовал это. Незнакомое ощущение появилось в руках, широко раскинутых в небе. Это было похоже на онемение ступни, когда она затекает, если долго сидеть, поджав под себя ногу. Ощущение, хотя и не болезненное, ошеломляло своей сверхъестественностью. Не понимая, что происходит, Тейт посмотрел на правую руку.

Ее не было!

Она исчезла!

Тейт сжал пальцы в кулак, крепко стискивая его. Он чувствовал, что рука отзывается, послушно сжимаясь, но не видел ничего, кроме воздуха и неба.

Взгляд Тейта метнулся к другой руке. Кисти не было – как и левого предплечья.

Ужасное предчувствие пробежало мурашками по спине Тейта.

– Тейт?

Он посмотрел вниз, на Фостер, и снова обрел дар речи.

– Со мной что-то происходит! Я… я исчезаю.

Он увидел, как распахнулись ее глаза, брови взлетели на лоб, к огненно-рыжей копне. Фостер в ужасе переводила взгляд с одной стороны его тела на другую… от одной исчезающей конечности к другой…

У Тейта участилось дыхание. Руки похолодели. Окоченели. Нужно спускаться… спускаться… спускаться… Слова проносились в сознании немым заклинанием, но тело не слушалось. Воздух отказывался повиноваться, и правое предплечье таяло на глазах.