— И… что ты об этом думаешь? — спросил я с замершим сердцем. Все свои решения я уже принял. Но, как же мне хотелось, чтобы их принял и мой отец, которого я очень любил и уважал. Отец поднялся и подошел к большому окну.

— Думаю, что вполне могу себе позволить сделать своему сыну такой подарок на свадьбу. Право решать самому, как ему дальше жить.

— Благодарю, отец! — я преклонился перед отцом на одно колено. Он поднял меня и обнял.

— Так как, познакомишь меня с этой смелой девушкой, твоей избранницей?

Я смутился.

— Прости. Прямо сейчас, думаю, рано. Я еще не делал ей предложения. Как бы она от нас не сбежала.

Отец расхохотался:

— Никогда не думал, что увижу тебя таким потерянным и неуверенным, сынок. Тогда чего мы здесь стоим? Идем к этому ректору-дяде, Светозару! Как здесь у них говорят, у вас — товар, у нас — купец? И да, вот еще, что, — он снял с мизинца и протянул мне перстень моей матери. — Держи, сынок!

АРИНА

Завтрак я проспала. Сказалось то, что легла под утро. Выходной хорош и приятен своей неспешностью, но не сегодня. Чуть позже полежу с книгой под дубом.

Домовенок припас для меня пару пирожков и кружку киселя. Есть мне не хотелось, но один пирожок съела. Домовенок старался. Нужно уважить.

Через пару минут я спустилась к Нериэль. Дверь мне открыла зевающая всклокоченная девица и в ее сонном взгляде я прочитала решимость спать дальше. Однако же сказала ей:

— Я иду выпускать птицу. Если хочешь составить мне компанию, приходи через полчаса под большой дуб на опушке леса.

По ее резко расширившимся глазам можно было сказать, что она вмиг проснулась. Утвердительно кивнув, она закрыла дверь.

Я отправилась к дяде за птицей.

— Ты никак за своей подопечной? Отпускать будешь? — дядя улыбнулся и провел меня в беседку.

— Она здорова. Отпущу, конечно, — кивнула я. — Ситуация разрешилась. Больше ей ничто не угрожает. По крайней мере, от этих эльфов. Я хотела попросить тебя за них. Разреши им уехать. Без наказаний.

Дядя помолчал минуту, раздумывая.

— Пусть катятся, — махнул рукой. Продолжил радостно:

— У меня с утра гости были. Важные. Серьезные. Иностранные, — дядя весело поглядывал на меня, загадочно улыбался, надеясь, что я поинтересуюсь, что за гости.

— Что же за важные гости? — больше из вежливости, чем из любопытства спросила я. Почему-то мне сейчас было не до его гостей, но обижать дядюшку равнодушием не хотелось.

Он ведь не виноват, что у меня после вчерашнего поступка что-то рухнуло внутри. Робкая и призрачная надежда на счастье рухнула. Всего лишь.

— Да ты и вправду не догадываешься, Аришка?! Тогда молчу пока, — выдал дядя без пауз, и я не стала приставать с вопросами.

Я усадила птицу в корзинку и пошла к своему дубу. Мы присели на опушке леса и я, гладя свою красавицу, связалась с ней ментально.

Объяснила, что сейчас сюда придет эльфийская девушка, которая хочет попросить у нее прощения. Птица не выказала протеста, готова была выслушать.

Нериэль пришла и корректно в нескольких словах выразила сожаление о своем прежнем поведении и пообещала впредь никогда не совершать подобного. Потом попросила птицу вернуть ей магию.

Я была ментально на связи с птицей, и та согласилась. Нериэль, получив ответ, расплакалась от радости и оставила нас одних.

Мы договорились с птицей встречаться на нашем прежнем месте, как раньше. Птица начала разминку крыльев и, спустя несколько минут, взмыла в небо.

Глядя на нее, высоко парящую в небе, я поняла, что последние события очень сильно изменили меня. Я перестала судить о людях поверхностно, не видя, не зная, не понимая, что происходило в их жизни раньше. Я повзрослела.

Божья коровка ползла по странице, и я наблюдала за ней, предлагая ей травинку, на которую она никак не хотела взбираться. Послеобеденная дрема расслабляла и убаюкивала. Глаза смыкались, букв я уже почти не различала.

Шорох за спиной заставил проснуться и подскочить. Все же последние дни выдались нервные.

Я обернулась на звук. У дуба стоял Даниэль. В руках он держал букет полевых цветов. Он улыбался мне мягко и тепло, и я поняла, что он не сердится на меня за мое вчерашнее выступление.

— Я вчера поговорил с отцом по поводу наших орнаментов на запястье, и сегодня утром он уже дал мне ответ, — сказал он, улыбаясь до ушей и присаживаясь рядом со мной.

— Иии…? — заинтересованно протянула я. Даниэль сел поудобнее, прислонившись спиной к дубу и стал почти серьезен.

— Я говорил тебе, что магия эльфов очень древняя?

Я отрицательно помотала головой.

— Некоторые, особенно древние, ее законы уже сформировались так, что существуют наравне с силами природы. То есть, живут сами по себе, — начал Даниэль издалека. — Это можно принимать или не принимать, но так есть. Эльфы, как правило, женятся только на своих женщинах, потому что живут по тысяче лет и практически не женятся на людях.

Даниэль поерзал, выпрямляя длинные ноги и продолжил:

- Но, по одному древнейшему эльфийскому магическому закону, если человеческая девушка добровольно, по собственной инициативе, спасает жизнь эльфу, то она обретает эльфийскую Магию, и все эльфийские возможности, и способности. Она становится равной этому эльфу и возможной парой. И, разумеется, если древняя магия зачитывает, что угроза жизни действительно была, брак между ними становится возможен.

Даниэль пригладил пряди моих волос, в которых запутался ветерок.

- А, если магия видит взаимное влечение, симпатию, любовь, то обряд свершается практически моментально. Девушка становится невестой эльфа. То, что мы сразу понравились друг другу сыграло решающую роль.

— Это делает сама магия? — изумилась я, любуясь тем, как солнце, пробиваясь сквозь листву, золотит его волосы.

— Да, — кивнул Даниэль, с улыбкой гладя мою руку. — Но, человеческие девушки так редко спасали эльфов, а закон настолько древний, что о нем почти забыли. У жениха и невесты на запястье появляются татуировки из листьев. Как наши. В тот момент, как ты меня спасла, обряд приобрел силу. Магия случилась. — Даниэль притянул меня поближе и, вглядываясь в глаза, убрал мне за ухо растрепавшиеся пряди волос. Довольная улыбка не сходила с его лица. В глазах светилась нежность и любовь. — Значит, я тоже понравился тебе с первого взгляда?

Похоже, ответ ему был известен, потому что он поцеловал меня, не дожидаясь его.

Через какое-то время, когда от поцелуев стало просто невыносимо дышать, потому что сердце уже не умещалось в груди и нужно было срочно что-то с этим делать, в холодную воду окунуться, не меньше, Даниэль отстранился и, вытащив из кармана красивый перстень с сапфиром, спросил меня хриплым от волнения голосом: