Тишина конца лета и начала осени казалась ей опасно хрупкой. Одно неловкое движение — и она разобьется в дребезги, как тончайший стеклянный витраж.

Анне начало сниться, что она стирает в озере мужские свитера и рубашки, и от них по ледяной воде расходятся алые круги.

Грубая вязка, серая шерстяная нить, узор ромбиком, залитый кровью. Узнавание едва не заставило Анну пошатнуться. Мистер Олбри сидел, привалившись к стене, смотрел остекленевшими глазами в сторону входной двери. Мертв не менее четырех часов.

Второй убитый лежал в подвале, проткнутый насквозь куском железной арматуры. Его джемпер и рубашку Анна тоже стирала во сне.

— Грудная клетка пробита, — сказала она. — Для этого удар должен быть очень силен.

— Возможно, падение с лестницы? — предположил криминалист с фотоаппаратом. — Упал на этот штырь? В какой-то момент Греймур показалось, что все это уже было. Двое мужчин из рыбацких кварталов, один разбил голову о камень, у второго проникающее колющее ранение.

— Здесь третий, — крикул О'Ши из-за стеллажей, поделивших подвал почти пополам. Морок рассеялся. — И следы борьбы.

Стараясь не наступить даже стерильными бахилами на кровавые брызги, Анна осторожно спустилась по лестнице. Все верно, должен быть и третий, мужчина в шелковой серой сорочке. Во сне она была целой. Глядя на его перерезанное горло, Анна поняла — почему.

— Смотри-ка, — проговорила шедшая за ней следом Ноймар. — Вот тебе и арматура. Там, возле лодочного масла.

Покрытые ржавчиной железные пруты и в самом деле лежали на стеллаже рядом с серебристыми пластиковыми канистрами. Пыль на полке была смазана, словно ее задели рукой или рукавом.

— Знакомьтесь, — хмуро сказал шеф-инспектор О'Ши. — Мистер Джон O'Конноли, бизнесмен. Тот, с пробитой грудью — Шеймус Финнеган, безработный. Наверху у нас Даг Олбри, хозяин дома, рыбак. Все трое так или иначе проходили по делу о той осенней резне.

— Снова сиды? — спросила Труди.

— Хрен их знает, — О'Ши пожал плечами. — Может и сиды. Хотя арматура вроде как не их стиль.

Зато их стилем были копья, легко пробивающие насквозь грудную клетку. Сгодится ли тупой железный прут, если под рукой нет копья? Анна вспомнила, как прут из орешника пригвоздил древесную деву к стволу яблони, и не стала говорить ничего говорить об этом. Вместо этого она произнесла:

— Насколько я могу сейчас судить, они были убиты ночью. Эти двое погибли сразу, мистер Олбри еще какое-то время был жив.

— Судя по следам, он выбрался из подвала наверх, — задумчиво проговорила детектив Ноймар. — Мог вызвать неотложку, телефон у него был, но почему-то этого не сделал.

— Шок? — предположила Анна.

— А что жена и дочь? — О'Ши отошел от тела Джона О'Конноли, освобождая место экспертам-криминалистам.

— Жену увезли в больницу, слабое сердце. И она, и сам Олбри все-таки очень старые, — в голосе Труди как будто была печаль. — Она спала у себя, приняв снотворное. Не слышала ничего. Утром проснулась и вызвала полицию. Дочери не было дома всю ночь, она вернулась и сразу вызвала полицию.

— Кто еще у них из родственников?

— Был внук, но пропал много лет назад. Украденное дитя, — Труди Ноймар почесала нос. — К слову, вы их видели обеих, и мать, и дочь. Они были у Энжелы Моран, когда мы приезжали насчет Эмбер.

Шеф-инспектор О'Ши грубо выматерился. Сказал тоскливо:

— Дерьмово воняет эта история. Ладно, док. Сейчас с ним закончат, и можешь забирать всех троих. — Здесь как будто следы борьбы, — детектив Ноймар пробралась мимо тела в дальнюю часть подвала. О'Ши подошел к ней, Анна видела, как Труди показывает ему что-то.

У нее самой крутились в голове, услужливо подброшенные предательницей-памятью слова баньши: "Я стирала и стирала их одежду, и никак не могла смыть с нее кровь. Потом увидела — вода озера стала красной". Еще Греймур прекрасно помнила, для кого собирала бутерброды красивая и усталая Дженифер Олбри. Дочь Дага Облри, старика, убитого этой ночью.

Сейчас она была там, в холле, сидела на стуле под присмотром констеблей, прямая и спокойная. Завидев Анну, она привстала:

— Доктор? Доктор, скажите полицейским, что мне нужно к матери.

— Детективы сейчас поднимутся наверх, — осторожно проговорила Греймур. Как вести себя этой женщиной, она понятия не имела, а потому поспешила выйти. Следом за ней на крыльцо выскользнул констебль Нейсмит. Анна с облегчением улыбнулась ему, как старому товарищу.

— У меня от нее мороз по коже, мэм, — вполголоса проговорил паренек. — Совершенно отмороженная леди.

— Кажется, они тут все не совсем в порядке, — задумчиво проговорила Анна.

Прямо на них смотрел темными окнами дом Моранов, расположенный через улицу, напротив. С тех пор, как полиция увезла оттуда Энжелу Моран, он так и стоял пустым.

— Это место как из фильма ужасов, — Рон Нейсмит неуверенно переступил с ноги на ногу. — Тут два года назад такое было. Я тогда только поступил на службу, меня не взяли. Брат рассказывал.

Анна зябко повела плечами. Сентябрьское солнце пока было щедрым на тепло, но Греймур все равно чувствовала, как по спине течет неприятный холодок. Странное место. И страшное. Нейсмит с этим, пожалуй, прав. И с каждой смертью становится страшнее. Анна снова покосилась на темные окна дома напротив.

Она слышала, что миссис Энжелу Моран удалось уговорить воспользоваться программой по защите свидетелей. Ее обещали переправить куда-то, где у "колдунов с холмов" не было такой власти, как в Байле. Наверняка, это обещание было выполнено, по крайней мере, в свой дом она больше не возвращалась. Анна была бы рада, если бы ей удалось начать что-то вроде новой жизни, подальше отсюда.

Об ее дочери с той апрельской ночи Греймур не слышала ничего.

Нейсмит потоптался еще немного на крыльце, потом вернулся в дом. Анна спустилась к машинам. У нее зазвонил телефон, и она предпочла отойти с ним в сторону. Звонил Дэйв. С того самого старого номера. Анна ответила:

— Я слушаю.

— Ты можешь говорить? — голос Дэйва был торопливым и тихим.

— Я… — Анна замялась, пытаясь сообразить, что ей сказать. Потом проговорила нейтрально: — У нас трое убитых, я работаю на месте.

Тишина в трубке заставила ее до боли прикусить губу.

— Дом мистера и миссис Олбри, — сказал после короткой паузы Дэйв. — Убиты О'Конолли, Финнеган и… Проклятье! Я так надеялся, что дед…

— Значит, Даг Олбри — твой дед? — как-то Анне удалось заставить говорить себя ровно.

— А его дочь Дженифер — моя мать. Настоящая мать, — в его голосе ей послышалась горечь.

— Значит… — начала Анна и поняла, что не сможет. Не сможет заставить себя выговорить страшную правду.