Неудивительно, что в контексте активных дискуссий о символике очищения появляются предвестники самого высокого идеального образа папы, сформулированного в Средние века: «ангельский папа», papa angelicus. В 1267 году Роджер Бэкон пишет, что за сорок лет до того явилось пророчество, что придет папа, который реформирует Церковь, восстановит союз с греками и обратит татар и сарацинов[402]. Во время затяжной вакансии папского престола 1268–1271 годов стихотворные тексты распространяли надежду, что будущий понтифик будет «святым, отцом бедняков, просвещенным Богом, избранным сосудом, презревшим земные сокровища»[403]. Согласно Салимбене, в 1271 году (когда был избран Григорий Х), другие стихи обещали приход «сорокалетнего человека… святого… ангельской жизни»[404].

13 мая 1250 года, в Лионе, принимавшем курию с 1245 года, кардинал Джованни Гаэтано Орсини как бы спонтанно зачитал в консистории меморандум, незадолго до того переданный трем кардиналам и папе Иннокентию IV (1243–1254) великим английским ученым Робертом Гроссетестом. Этот текст содержит одно из самых серьезных обвинений в адрес куриальной политики, когда-либо звучавших на таком высоком уровне. В какой-то момент аргументация касается личности понтифика: «Восседающие на святом престоле как никто из смертных связаны с личностью Христа. Поэтому важно, чтобы в них деяния Христа блистали особенно ярко, чтобы ничто в них не противоречило делу Христову. Как все должны подчиняться Иисусу Христу, так же они должны подчиняться восседающим на святом престоле – именно потому, что они облачены во Христа и правят по правде. Если один из них – да не будет такого – облачится в одежды родни своей, или собственной плоти, или мира сего, или чего-то еще кроме Христа… тогда подчиняющийся ему открыто отступит от Христа и тела Его, которое есть Церковь, и от того, кто восседает на этом престоле в той мере, в какой он облачен в личность Христа»[405]. «Даже не прибавляющие ничего нечестивого, пастыри, не возвещающие личность Иисуса Христа, в которого они облачены, суть Антихристы»[406].

Папа либо Христос, либо Антихрист. Как «личность Христа» папа – всё, но облекшись в «собственную плоть», он – ничто[407]. Чтобы быть «личностью Христа», папа должен сбросить с себя свою плоть. В этом новшестве – весь исторический смысл меморандума английского епископа. Никогда еще потенциальная дихотомия между «личностью Христа» и «человеческой личностью» не предлагалась для размышления римскому понтифику в столь радикальной форме. Гроссетест обращался не в пустоту, а конкретно к Иннокентию IV, представлявшему папство, наконец, победившее в противостоянии с Фридрихом II и наделенное высочайшим уровнем иерократического самосознания[408].

Согласно Церемониалу Григория X (1272–1273), 2 ноября папа мог служить мессу в черном и фиолетовом, «на свое усмотрение»[409]. XIV чин (1328) уточняет, однако, что в этот день папа не служит упокойных месс, даже ради королей»[410]; папа не надевает черного литургического облачения, но открытую спереди красную мантию и белую митру без жемчужин и позолоты[411]. Патрици Пикколомини (1484–1492) говорит, что в этот день папа не служит, но ходит в красном плаще или в простой ризе того же цвета, а кардинал-целебрант облачен в черное[412].