Про случай с подглядыванием и глупой местью мы оба не упоминали. Но после того дня Хен, кажется, решил не ложиться, пока я засну. Может, конечно, так выходило случайно, но теперь я всегда засыпала в одиночестве, и такое отношение слегка обижало. Как будто Хен опасался, что я на него наброшусь.

Каждый совместный день был как сладкая пытка. Мы словно застыли в шатком равновесии. Это было ненормально. И эти взгляды, которые длились дольше, чем нужно (а может, так только мне кажется?), и случайные прикосновения, которые ощущались как наждаком по коже, болезненно остро и пронзительно, и то, как быстро Хен убирал руку, показав мне очередной приём, как поспешно отстранялся, как будто хотел сохранить дистанцию. И моё мощное желание быть с ним рядом постоянно, обнимать, утыкаться носом… я чувствовала себя мухой, застрявшей в сладкой паутине, когда паук вместо того чтобы поскорее сожрать, ходит по краешку и только и делает что смотрит, не проявляя ни малейшего желания наброситься. Но и освободиться никак.

Всё это довело, и в один прекрасный день, когда мы сидели за учебниками в столовой (самое подходящее для учёбы место) я выложила свои страдания Лидайе. А она вылупила глаза:

— Да ты что?! Я думала, вы уже давно… консумировали всё, что надо. А почему? Он же любит тебя, это же видно!

Наверное, горячая поддержка должна была меня обрадовать, но я только сильнее расстроилась.

— Второй раз я на эту удочку не попадусь, — ответила хмуро. — Ты и на Любование примерно так же сказала, я призналась, и что вышло? Если бы не мама, мы бы, наверное, вообще больше никогда словом не перемолвились бы.

— Но он же не сказал «нет»?

— И «да» тоже не сказал. И вообще, он же знает о моих чувствах. Если бы чувствовал что-нибудь ко мне, давно бы что-нибудь предпринял.

— Может, он ждёт, пока ты повзрослеешь? Ты не обижайся, но иногда ты совсем как маленькая девочка, особенно в отношениях.

— Может, и так, — я пожала плечами. Такое предположение одновременно и льстило, и огорчало. Я и сама знала, что в отношениях как свинья в апельсинах. Та же Лидайя была куда подкованнее меня, и она уже начала встречаться с одним боевиком с последнего курса. — В таком случае у меня вообще нет шансов, потому что я не уверена, что в ближайшее время мне светит как-то измениться в этом смысле.

— Почему бы тебе не соблазнить его? Вы же живёте вместе. Выйди после ванны в одном полотенце.

Я представила эту картинку и поперхнулась. Вряд ли. Он меня видел вообще без ничего и что-то пока не соблазнился. Правда, я к нему не приставала.

В воображении мелькнула картина, где я в одном полотенце вешаюсь Хену на шею, полотенце соскальзывает, на лице у Хена ужас и паника, он изо всех сил пытается отстранить меня… и тогда я заламываю ему руки выученным захватом, ставлю подножку, толкаю на кровать и прыгаю сверху.

Ох ты ж Хагос!

— Хм-м, — когда я отвергла идею, Лидайя надолго задумалась. — Тогда надо его напоить. Чтобы выдержка дала слабину. Кстати, в конце недели у одного парня с животновода день рождения будет. Пойдёшь?

— Пойду, приглашали.

С недавних пор я сдружилась с парой человек с животноводческого. Вообще цель состояла в том, чтобы отыскать на их факультете хозяина ласки, которая, к слову, с тех пор так и не появлялась — но пока что никто из учившихся там студентов не вызывал подозрения. Зато удалось обзавестись друзьями.

— Вот и чудесно, — Лидайя похлопала в ладоши. — Хенная сама позовёшь? Или лучше чтобы хозяин?

— Наверное, лучше чтобы хозяин. Но ты это серьёзно? Как ты его напоишь?

— Ой, да ему и без нас нальют, это же день рождения. Твоя задача будет только уединиться с ним и не дать ему сбежать, пока он не поплывёт. Я вам помогу.

Едва приняв решение, Лидайя подскочила и начала оглядываться. Тут же нашла кого-то взглядом, засияла и изо всех сил замахала.

— Короче, не переживай, всё будет отлично! — и убежала.

Я выглянула из закутка, где мы сидели, и обнаружила, что она уже беседует с девчонкой из стихийников. Та слушала внимательно и кивала.

Ох. Зная Лидайю, можно не сомневаться, что не позднее чем к вечеру план действий по соблазнению Хена будет составлен и моя роль в нём — прописана до мелочей.

Внутренности словно сжала холодная рука. Но я помотала головой и села, заставляя себя расслабиться.

Пусть будет что будет. Навязываться я всё равно не собираюсь, но мало ли… всё-таки праздник, веселье. Мне вспомнилось, как мы танцевали в ночь Любования, и у меня кружилась голова от сидра, а может, и не только от сидра. И как Хен смотрел тогда, и как обнимал, как близко было его лицо, дыхание… та непередаваемая близость, ощущение, словно на свете нет никого, кроме нас — пока я не брякнула своё «люблю». Если это повторится, я больше вообще ни слова не скажу, только лицо подставлю: на, целуй.

К пересдаче по твареведению я готовилась и всё равно чуть не завалила её снова. Выехала только на том, что за вопрос, какие материальные формы может принимать магия — упомянула про дракончиков. Оказалось, это мало кто знает, и профессор Марб сразу повеселел.

— Вот так бы сразу, — он расписался в воздухе. Огненный знак «рагус» — «сдано» — поплыл, вылетел через окно — в деканат. Я с облегчением проводила его взглядом.

Когда вышла из аудитории, обнаружила, что на улице уже стемнело. В окнах на фоне тёмно-синего неба едва просматривался чёрный профиль горы. Учебный корпус фактически пустовал в такое время: обычно все зачёты и экзамены проходили днём, только некоторые преподаватели назначали пересдачи по вечерам, вот как профессор Марб.

Я шла по пустому коридору, стараясь не шуметь (звук собственных шагов отдавался слишком гулко и нервировал), и думала о Хене. Мысли постоянно соскальзывали на него, просто как наваждение какое-то. Сегодня, он сказал, будет поздно, сдаёт какой-то очень сложный экзамен по целительской практике.

Я почти добралась до лестницы, как из одной из пустующих аудиторий донёсся хрипловатый мужской голос. Он насмешливо произнёс:

— Да не трусь, никого тут нет в такое время.

Ему ответил капризный женский:

— Ну мало ли. Слухи пойдут, тебе же самому будет хуже.

Я остановилась, как вкопанная. Невольно сделала шаг ближе прислушиваясь. Мне кажется, или я узнаю эти голоса?..

Тем временем из кабинета послышался тихий мужской шёпот:

— Да ладно тебе… — а следом звуки поцелуев.

Я осторожно шагнула вперёд. Дверь была полуоткрыта, так что заглянуть, оставаясь незамеченной, было совсем несложно.

В глубине пустующей аудитории, спиной ко мне, опираясь о парту, стояла тоненькая хрупкая девушка. Рассыпанные по спине длинные пшеничные волосы безошибочно подтвердили то, что я и так уже поняла: Висперина.