Встречая коллег, Шоуфилд старательно отводил взгляд в сторону, стараясь не привлекать внимания. Он быстро добежал до своего кабинета, ограничившись по пути несколькими кивками в сторону сотрудников и личного секретаря. А в кабинете захлопнул дверь, положил черный кожаный портфель на рабочий стол и согнулся, упершись руками в колени. К счастью, дед выделил ему отдельный офис с собственным туалетом. Рабочий день начинался с девяти, однако Шоуфилд, как правило, приходил минимум на час позже, чтобы не попасть в толпу коллег. В это время все уже сидели за компьютерами. Вечером было проще: достаточно подождать, пока сотрудники не уйдут с работы, и, таким образом, избежать их общества.

В просторном кабинете преобладали хром, стекло и белый цвет; дизайнеры называли подобный стиль современным ар‐деко. Личных вещей было не много – на полках вдоль стены стояло несколько дипломов и фотографий. Со снимков в основном смотрели дети и жена Шоуфилда. Он принес из дома лишь две старые фотографии: снимок матери и пейзаж, снятый со скалы в Висконсине, где когда‐то нашла убежище их секта. Большую часть фотографии занимали деревья – клены, ясени, можжевельник и пихты. В кадр также попал горный склон и маленький ручей. Шоуфилд навсегда запомнил это место.

Он тогда был ребенком, любопытным мальчишкой, и порой, сбежав ото всех, проводил по нескольку часов в лесу. Харрисон воображал, что лес – его личное маленькое королевство, укрытие от посторонних, от их взглядов, от слов, которые звучали за его спиной. Здесь он первый раз убил, забрал первую душу и осознал ту силу, которую она ему дала.

В их коммуне жил один мальчик, который завидовал Харрисону и был с ним особенно жесток. В тот день он прокрался за Харрисоном в его тайное место и начал дразниться, а потом толкнул его на землю. Они боролись, катаясь по земле под деревьями, и вдруг хватка противника ослабла. Выяснилось, что тот ударился о камень и проломил голову. Харрисон сел ему на грудь и уставился врагу прямо в глаза, впитывая утекающую жизнь.

Пророк тогда сказал, что гордится им.

В дверь постучали, и Шоуфилд вынырнул из прошлого. В кабинет вошел дед. Рэймонд Шоуфилд до сих пор оставался высоким крепким мужчиной с белоснежной бородой и седыми волосами. Он и тень отбрасывал могучую.

– Привет, мой мальчик! – прозвучал низкий, властный, но все же теплый голос.

Дед всегда хорошо к нему относился. В конце концов, мать Шоуфилда была единственной дочерью Рэймонда, а сам Шоуфилд – единственным внуком.

Рэймонд встал рядом, поглядел на полки с фотографиями, взял один из дипломов за отличную стрельбу и предложил:

– Почему бы нам не ходить иногда вместе на стрельбище? Например, вместо ланча. У меня дома лежит новенький двенадцатизарядный «ремингтон». Я его, можно сказать, еще и в руки не брал. А что, давай выкроим время да закатимся на охоту? Бенджамина возьмем…

Шоуфилд содрогнулся, вспомнив о тайных темных мечтах сына.

– С радостью.

– Отлично! Тогда я займусь подготовкой. Можно на этот раз съездить в Вайоминг. Или снова хочешь в Канаду?

– Все равно, дед.

Дел сделал многозначительную паузу, и Шоуфилд догадался, что последует дальше. Рэймонд спросил:

– Где ты вчера был?

Шоуфилд промолчал, и дед продолжил:

– Как она? – Голос Рэймонда смягчился; в глазах появилась печаль.

– Практически по‐прежнему.

– Замечательно, что ты заботишься о ней, навещаешь, хотя она так к тебе относилась… Даже думать об этом не могу. У тебя доброе сердце, Харрисон. Надо бы и мне ходить к ней почаще, просто…

– Знаю, трудно.

– Да. Мне очень жаль, что тебе пришлось столько пережить. Ты ведь был совсем ребенком. Если бы я… – Рэймонд положил руку Шоуфилду на плечо и задержал взгляд на черно‐белом снимке дочери, скромно устроившемся среди прочих фотографий. Улыбка сошла с его лица, и дед печально посмотрел вдаль. – У нее всегда была нестабильная психика, даже в детстве. Когда она убежала… это был самый черный период моей жизни. А самый счастливый день наступил, когда тебя привели в мой дом.

Рэймонд откашлялся и глянул на часы.

– Уже опаздываю, скоро начнется деловая встреча. Охоту организую. Возьмем Бенджамина на стрельбище в эти выходные? Пусть парень немного подготовится.

– Было бы здорово.

Дед вышел из кабинета, и Шоуфилд, провожая его взглядом, подумал, что должен испытывать радость, однако не чувствовал решительно ничего. В душе царила пустота. Он посмотрел в окно, вспоминая прошлое: мать, секта, Пророк… – вернулся в настоящее: Элеонор, Алисон, Мелани, Бенджамин… Произнес про себя слова деда: У тебя доброе сердце, Харрисон. Ничего подобного! Его сердце терзало и крутило Зло. Зло пожирало его, словно рак. Как его остановить, как отвести его от себя?.. Он предал все и вся, всех, кого любил.

Внезапный приступ гнева заставил Шоуфилда резким движением смахнуть со стола гору бумаг. Годовые отчеты, таблицы прибылей и убытков, проспекты эмиссий – все разлетелось по кабинету.

Шоуфилд оглядел засыпанный документами пол, вздохнул и, чувствуя себя полным идиотом, подобрал с пола отчетность и начал складывать в аккуратные стопки.

День пятый. 19 декабря, полдень

Книжная лавка «Эзотерическая литература Кроули» находилась в одном из северных районов Чикаго, недалеко от шоссе I‐94. С другой стороны улицы на нее смотрел многоквартирный дом и маленький, огороженный штакетником сквер с тремя корявыми деревьями. Рядом с магазинчиком пристроились винная лавка, студия маникюра, кондитерская и кофейня. Над каждым заведением висели яркие маркизы; над входами горели трехфутовые неоновые вывески. Исключение составляла лишь книжная лавка, в окне которой стояла скромная табличка «Редкости и древние реликвии. Справки только для серьезных оккультистов, медиумов и шаманов».

Маркус закатил глаза.

– Вассаго Кроули… Странное имя.

– Это псевдоним, – объяснил Эндрю. – Стэн рассказывал, что имя заимствовано у одного из демонов, а фамилия скорее всего от Алистера Кроули.[15]

– Парень, о котором поет Оззи Осборн?

Настала очередь Эндрю закатывать глаза.

– Заходим под вымышленными именами?

– Да. Думаю, сегодня мы агенты ФБР.

Маркус толкнул входную дверь, и звон колокольчика тут же возвестил об их приходе. Внутри пахло благовониями. Из динамиков, установленных под потолком, лилась музыка струнного квартета. В лавочке, помимо стеллажей с книгами, на бесчисленных полках были расставлены свечи, кувшины со странным содержимым, черепа, талисманы и разнообразная символика. За стойкой у задней стены помещения, уперев локти в стеклянную витрину, блондин лет пятидесяти листал старинный том в кожаном переплете.

– Что нужно? – спросил блондин, не отрываясь от книги.

Судя по акценту, хозяин лавочки был родом из Австралии или Новой Зеландии. Маркус возненавидел его с первой секунды.

– Вассаго Кроули?

Блондин изучил их сквозь очки и