том, какой номер он на самом деле занимал, знали всего несколько человек. В их число входил Эндрю, который решил дать Маркусу немного передохнуть, и Мэгги, но Мэгги была не в курсе, что они уже вернулись. Впрочем, если они и успели повидаться с Эндрю, тот наверняка сообщил, что Маркус пытается уснуть. Аллен лежал в госпитале, Стэн сидел в Вашингтоне. Оставалась Васкес.

Маркус набрал ее номер, и Васкес ответила после второго гудка.

– Вы стоите под моей дверью?

– Откуда вы знаете?

– Почему вы не стучите?

– Еще не успела. Впустите? Мне нужно вам кое‐что показать.

Маркус сунул револьвер в задний карман и направился в прихожую. Посмотрев на всякий случай в глазок, он щелкнул замком.

– Что‐то случилось? Что-то с камерами?

– Нет, просто мне показалось, что вам нужна компания.

Такой Маркус ее еще не видел. Васкес выглядела едва ли не застенчивой: черты ее лица смягчились, а бесхитростный взгляд лишь подчеркивал красоту. Маркус прикрыл дверь, и не успел опомниться, как Васкес толкнула его в грудь, прижав к стене, и ее губы нашли рот Маркуса.

Он не сопротивлялся. Поцелуй получился яростным, исполненным дикой страсти. Маркус обнял девушку, притянул ближе, и Васкес прильнула к нему всем своим упругим телом. Аромат ее экзотических духов сейчас был особенно терпким. Маркус запустил руку в длинные черные волосы Васкес, и та потянулась к его брючному ремню.

– Не слишком ли ты торопишься? – прошептал он.

– Устала жить с оглядкой…

Васкес опрокинула Маркуса на черный кожаный диван и уселась сверху; пистолет уперся сквозь брюки в поясницу. Васкес стянула блузку, оставшись в кружевном черном бюстгальтере, и Маркус на секунду удивился: он ожидал увидеть более практичное белье.

Она нагнулась и снова поцеловала его, еще более страстно. Ее длинные волосы упали на лицо и грудь Маркуса. Он закрыл глаза, перебирая черные пряди, и все же перед глазами продолжала стоять Мэгги. Маркус испытал приступ ревности, вспомнив, что у нее встреча с Роулендом.

Зазвонил телефон Васкес, и она, чертыхнувшись, взглянула на экран.

– Белакур… Придется ответить…

Маркус не слышал, что говорил Белакур, однако понял: что‐то произошло. Васкес нажала кнопку отбоя и сообщила:

– Женщина в Орланд‐парке нашла у себя на чердаке несколько камер.

– Перезвони ему.

– Зачем?

– Пусть не вздумает кого‐нибудь послать в этот дом. Нужно предупредить женщину, чтобы она не трогала камеры.

– А если уже трогала?

– Вряд ли. Надеюсь, она запаниковала и набрала номер полиции.

– Считаешь, что Анархист у нее еще появится?

– Не факт, что он видел, как женщина звонит в полицию. Попытаться стоит.

Васкес слезла с Маркуса и нажала кнопку вызова, оглядевшись в поисках блузки. Звонок им помешал, и все же у Маркуса, как ни странно, вырвался вздох облегчения.

69

Акерман сделал шаг назад и полюбовался своей работой. Как правило, он максимально упрощал игру, однако, посмотрев на возведенную конструкцию, решил, что в данном случае овчинка стоила выделки. Все было подогнано как надо; пора начинать вечернее шоу.

Акерман помахал у Кроули под носом флакончиком с ароматической солью, и блондин начал медленно приходить в себя.

– Что?.. Где я?..

Акерман наслаждался ужасом жертвы. Он давненько не баловал себя подобным образом, а Кроули оказался идеальным партнером для игры.

Обнаженный хозяин магазина сидел верхом на устройстве; руки были связаны за спиной, на щиколотки надеты кожаные манжеты со свисающими с них крюками. Схема пыточного станка нашлась в литературе, посвященной испанской инквизиции. Добыть оригинал не удалось, однако построенная копия наверняка даст нужный результат. Аппарат состоял из вертикально установленной доски, на верхнем конце которой находилось клинообразное сиденье в форме перевернутой буквы V. Воспользовавшись тем, что Кроули был без сознания, Акерман тщательно расположил его на сиденье так, чтобы ноги свисали по обе стороны.

Орудие пытки требовало наличия высоких потолков, и Акерман изначально планировал провести допрос в заброшенном здании школы. Он подъехал к магазину Кроули на угнанном грузовичке службы экспресс‐доставки, загрузив сооружение в кузов, и намеревался вывезти жертву в намеченное место, однако, осмотрев внутренние помещения магазина, изменил свой план. Со стороны мистера Кроули было чрезвычайно предусмотрительно соорудить пыточную камеру в своей собственной лавочке. Потолки в подсобных помещениях доходили до двадцати футов, как и в торговом зале. Хозяин магазина сам обложил пыточную комнату шумопоглощающими пенобетонными блоками; на стенах и потолке под разными углами и на разной высоте висели камеры. В закутке имелась маленькая детская кровать, и Акерман сдвинул ее в угол.

– Вы плохой человек, мистер Кроули.

– Иди к черту! Ты вообще кто такой? А ну сними меня отсюда!

Кроули пытался хорохориться, однако бравада жертвы постепенно сходила на нет.

– Интересно, для каких целей вы использовали это помещение? Водили сюда маленьких мальчиков, мистер Кроули? Вы известный насильник; я о ваших вкусах наслышан. Вы даже сидели в тюрьме за свои проделки.

Дыхание Кроули участилось – как у стиральной машины, которая набирает обороты.

– Не представляю, о чем ты…

– Честно говоря, я думаю, что человеку, домогающемуся до детей, следует вырвать сердце. Хотя… не осуждай других, если сам небезупречен. Поэтому мстить я вам за ваши грехи не планирую, требовать расплаты за содеянное не стану. Мне просто нужны ответы на некоторые вопросы.

– Отлично. Спусти меня вниз, и я все расскажу.

– Уверен, что такой человек как вы, не понаслышке знакомый с темной стороной жизни, наверняка слышал об испанской инквизиции.

– Да ладно тебе, дружище! Прошу, сними меня!

– Этой машинкой в свое время пользовались инквизиторы святой церкви. В испанской и британской армиях она тоже применялась. Когда я был мальчишкой, отец заставлял меня читать литературу о методах пыток. Это устройство меня совершенно очаровало. Какое же у испанцев живое и извращенное воображение! Я просто сходил с ума – так хотелось попробовать эту штуку! Машинка называется «испанский осел». Проверено временем, так сказать.

Кроули явно решил сменить тактику и перешел от мольбы к требованиям:

– Эй, ты, чудила, живо сними меня отсюда! Слышишь, что я говорю?

В ушах Акермана зазвучали слова отца: Ты чудовище… Давай‐ка сыграем в маленькую игру, Фрэнсис…

Акерман отмахнулся и от отца, и от Кроули.

– «Испанский осел» считается одним из самых жестоких и болезненных методов пытки, который когда‐либо был изобретен злым гением палача. Описано множество случаев, когда это устройство фактически разрезало надвое и мужчин, и женщин. Представляете себе агонию казненных? Чувствовать, как тебя медленно разделывают, знать, что чем больше ты сопротивляешься, тем глубже в тебя входит клин… Если даже обвиняемый и переживал пытку, практически всегда позже погибал от инфекции. Разумеется, в те времена допросы шли один за другим, и никто не обрабатывал аппарат для нового клиента.

– Зачем тебе пытки?