– Какого хрена…

– Черт, Джина, и тебе привет, заблудшая душа, – усмехнулся Рэнди. – Давно не виделись.

Не сводя с него карабина, чуть скосив глаза, Митч посмотрел на небольшой костерок.

– Зачем огонь развел?

– Зябко.

– Встань, подними руки и три шага назад.

– На тебе рубашка мокрая.

– Знаю.

– Зэф, это же я, – ответил Макмиллан, однако сделал, как было велено. – И чем это так вкусно пахнет? Уж не на свидание ли собрался?

– Заткнись. Ты не Мак, – сказал Мичиган, медленно спускаясь по лестнице.

– А кто же тогда?

– Как ты попал в дом? Я забаррикадировал дверь.

Они стояли на некотором расстоянии друг от друга. Снег за маленьким окном продолжал медленно падать на чуть видимый клочок пола.

– Через другую. – Макмиллан зачем-то указал себе за спину большим пальцем. – На заднем дворе.

– Если на улице снег, почему его нет на тебе?

– Обогрелся у огня, – пожал плечами Макмиллан.

– Почему не пришел на крики и выстрелы? И откуда тебе известно, что это была Тахома?

– Мы вместе пришли. Потом стали обыскивать дом.

Рэнди замолчал, не сводя с Зэфа глаз.

– Ты не Мак, – уверенно повторил Мичиган. – Как и то, что там наверху.

– А что наверху? – спокойно спросил Макмиллан.

– А ты пойди, посмотри, – предложил Мичиган.

– Уверен?

– На все сто. Руки, чтобы я видел.

– Хорошо, пойду. Не нервничай. Видишь, я иду.

Мичиган чуть посторонился, пропуская Рэнди, который стал подниматься по лестнице и, отворив скрипнувшую дверь, скрылся за ней. Мичиган еще некоторое время просто стоял, нацелив карабин на дверь. Потом его ноги и пах пронзила резкая боль. Он поморщился. Треклятые прыщи.

Прошел в угол, где стояло ведро, от которого несло аммиаком, прислонил к стене карабин и, повозившись с молнией, помочился в наполовину заполненную ржавую жестянку.

Макмиллан не возвращался. Снег за окном медленно оседал. Судя по бледнеющему свету, близился вечер.

Потом где-то внутри послышался звук, будто что-то упало.

Мичиган пожалел, что у него нет часов. Еще немного подождав, он взял карабин и, поднявшись по лестнице, вышел в коридор.

В доме стояла тишина. Достав из-под рубашки крестик, Мичиган приложился к нему губами.

– Иисус, не дай мне бояться, – твердо сказал он.

Что же за чертовщина тут происходит?.. Постояв на пороге, он стал медленно подниматься по лестнице на второй этаж.

В первой комнате, не считая искуроченного тела и моря крови на стенах и полу, никого не было, а вот открытая дверь второй комнаты привлекла его. Держа оружие наготове, Мичиган осторожно заглянул внутрь. Помедлив несколько секунд, вошел и осмотрелся. Размерами чуть поменьше, чем первая. Стоявшие друг напротив друга у стен просевшие диваны с припорошенными пылью пуфиками. Скорее всего, что-то вроде комнаты отдыха, думал Митч, медленно обходя подвешенного за шею к вентилятору под потолком Макмиллана.

Остановившись перед ним, Мичиган осмотрел тело. Глаза закрыты, а вот рот открыт, словно в беззвучном крике, и из него на куртку, а затем и на пол длинной полосой медленно текла бурая кровь, пачкая валявшуюся рядом с опрокинутым табуретом шляпу. Штаны у повешенного были мокрые, между краем джинсов и кожей остроносого ботинка застрял кусочек кала.

Поморщившись, Мичиган вышел из комнаты. Шел словно пьяный, ноги не слушались, отяжелели. Боль из паха медленно подбиралась к грудине.

Вернувшись в подвал, Зэф забаррикадировал дверь всем, что смог найти подходящего и, усевшись на матрас, заглотил почти все таблетки, что были в аптечке. Посмотрел на огонь. Он не давал тепла.

Он не должен быть здесь. Что за чертовщина творится?.. Господи… Если ты есть… Как ему победить духов?

Отвинтив крышку, Мичиган сделал вялый глоток браги из фляги, заглатывая последнюю ампулу обезболивающего, которое, он знал, вряд ли поможет.

Сидели они в своей Антарктике, но какого рожна полезли на лодку? Ах, да. Это же австралийские пираты уничтожили «Новолазаревскую». Ну и что? Подались бы к ближайшим соседям… А-а-а… точно. Ведь никого не осталось. О.А.К. Они все были под одной крышей… Когда-то очень и очень давно.

Все они были на этом корабле лишними. Как и та девчонка. Одна баба, да еще молодая, на стольких мужиков, и на кой черт она только полезла? Еще удивительно, что она вообще сразу не пошла по рукам… Как ее там? Степанова Лера. Русская. Хорошенькая. Они постоянно виделись, но как-то раз он видел ее совсем другой. Через приоткрытую дверь каюты. Сбившаяся тельняшка, впалый живот с шариком пирсинга в пупке, лоскуток розовых трусиков, видимый из-за косо сползшего одеяла. Она спала. Рядом на откидном столике лежала шерстяная перчатка, в которой свернулась мышь. Вот ведь странное знакомство. Тоже дружба, нечего сказать… Хотя в этом новом дерьмовом мире мы вольны выбирать себе в спутники кого угодно.

Тогда Мичиган тихонько притворил дверь и прошел дальше. Но тело-то не обманешь… Ему рассказывали, что еще по пути к ним, в Антарктику, среди части команды нашелся один извращенец, который чуть не изнасиловал ее… Василь, кажется. Небось, рылся в ее белье, сушившемся в душевой, нюхал, мечтал, фантазировал… Урод. Девчонку спасло чудо, парень, который был в нее тайно влюблен, успел вовремя, когда тот напал на нее, наконец не выдержав, и убил гада. А потом сам умер…

Сраный дерьмовый мир, мать его.

Дерьмовая жизнь у них всех. Мичиган вспомнил, каким когда-то был Майами. Солнечным, богатым, классным и привлекательным. А эта Лера и того не видела. Даже открыток не осталось. Хотя толку от них. Только дразниться. Да и много она поймет.

Вот бы ее туда. Митч улыбнулся своим мыслям. Он научил бы серфить и ловить волну. Ту самую, особенную, от которой в первый раз дух захватывает. Потом, наплававшись, она бы выходила на берег и втыкала в песок натертую ананасовым маслом доску. Отстегнув от лодыжки шнур, направлялась к нему, развалившемуся на лежаке и тянувшему ледяное пиво Coors из запотевшей бутылки. Одетая в сплошной полосатый купальник, оголявший покачивающиеся точеные бедра…

Вдруг, на полпути она поворачивалась и, откидывая на лопатки мокрые волосы, весело махала кому-то из его друзей, а он смотрел на ее покрытые каплями воды ягодицы, разделенные тонкой полосатой полосочкой, и улыбался…

Мичиган резко проснулся. У него была эрекция.

А еще сильная боль рвала грудь.

Черт. Стянув рубашку, он задрал майку, с ужасом наблюдая россыпь небольших волдырей цвета кожи, покрывавших грудь и часть живота. Вены вздулись и были похожи на переплетенные макаронины. Мичиган застонал и с трудом поднялся. Посмотрел на окно.