Впрочем, хан никогда не был наивен и прекрасно понимал, что в итоге им не удержаться. Пусть и невелик полуостров, но трава в его степях сочна и густа и способна прокормить многих лошадей и овец. Половцы же, заполонившие все степи с востока до запада, многочисленны, у них практически не осталось врагов, способных им угрожать, а значит, расплодившись, они возжелают новых земель. И тогда они займут степи последних свободных печенегов и истребят, поработят его народ, которому будет некуда уйти…

Кабугшин провел много бессонных ночей, созерцая звездное небо Таврии и размышляя о том, как же ему все-таки спасти племя. Увести его на запад, поступить на службу к ромеям? Или присоединиться к черным клобукам, охраняющим границы каганата русов? Гордость последнего свободного хана не позволяла ему этого сделать. Да и потом, чтобы добраться хоть до ромеев, хоть до русов, требуется миновать многие сотни верст куманских степей. И вряд ли последние позволят печенегам свободно пройти их землями!

Собрать войско и ударить первыми? Глупость! Воинов его будет раза в четыре меньше, чем в кочевьях местных половцев, а то и в пять! Это лишь бессмысленная, пусть и красивая, гибель… Удивительно, но иногда хан возвращался к этой мысли. Он размышлял о том, что, когда смерть достаточно приблизится к нему, может, и стоит поступить именно так. Самому Кабугшину будет уже все равно, а дети и племя – ведь их так или иначе ждет скорый конец, пусть же он станет хотя бы славным!

Что еще мог придумать хан? Перерыть узкий перешеек в горле полуострова, впустить в него море? Но сами печенеги неспособны на подобный труд, они просто не смогут этого сделать. А русских рабов в таком количестве достать теперь негде. Разве что у соседей, в Тмутараканском каганате?!

Кабугшин уже давно и с интересом посматривал на юг, на Корчев, Сурож и земли Готии. Но все они имеют сильные каменные крепости, печенегам подобных не взять. А вот торговля зерном, что с греками, что с русами, была весьма важна для выживания племени, и портить отношения с соседями ради горстки полонян хан считал глупым. Вот если бы заключить союз…

Однако длительное время подобный шаг никакой выгоды не имел – что ромейская фема, что Тмутараканский каганат были довольно слабы, и если не вспоминать о каменных крепостях, то союз с ними и вовсе был бесполезен. Правда, хан лелеял надежду, что в случае крайней нужды он сумеет договориться с соседями и хотя бы часть его народа спасется за высокими и прочными стенами.

Но в последние годы ситуация в Тмутаракани резко изменилась – спокойного и несильно воинственного Глеба сменил беспокойный Ростислав, нагрянувший в город на ладьях с дружиной, словно предок его Рюрик, варяжский ярл. Хваткий и смелый каган полюбился касогам, и, несмотря на то что черниговские русы изгоняли его из города, а горцы поднимались войной, в итоге Ростислав прочно занял свой трон. А вскоре его люди столкнулись с куманами, к вящей радости Кабугшина! И хотя они быстро заключили перемирие, хан прекрасно видел, что конфликт на Дону неизбежен. Да, Ростислав мог стать отличным союзником – и потому хан ждал! Он понимал, что при большой войне тмутараканцы сами станут искать помощи, и тогда можно будет добиться лучших условий соглашения.

Между тем каган Ростислав занял греческие города, заключил мир с ясами и набрал большую силу. Кабугшин уже начал опасаться тмутараканцев. Но тут он узнал, что Шарукан Старый собирает в степи большое войско, – и пусть хан хотел двинуть его на Русь, но кто знает мысли хитрого, опытного степного волка? А вдруг на обратном пути он не распустит орду, а вторгнется с ней в Таврию, решив добить на юге последнего врага?!

И словно по благословению небес, тмутараканцы прислали свое посольство! Правда, Кабугшину очень не понравился тон их переговорщика, воеводы Урманина, как и его требование поступить к князю на службу. Но угроза вторжения Шарукана меняла расклад сил, и хан не стал требовать равноправного союза, когда услышал о желании Ростислава ударить в спину идущим на Русь половцам. Нет, ему не составило труда обмануть и воеводу-посла, и самого кагана! Ведь их желание сокрушить Шарукана в русских землях открывало перед Кабугшином блистательные возможности…

Только подумать: куманская степь на время похода лучших своих воинов останется без щита, практически без защиты! Да, ранее идею ударить по половецким кочевьям хан счел бы безумной – ведь однозначно последует месть, и ответ врага будет страшен. Однако теперь, когда Шарукана ждала скорая смерть под мечами русов, ситуация в корне менялась. Да, Кабугшин дал кагану Тмутаракани две тысячи воинов – но самых молодых и неопытных, поставив над ними горячего старшего сына, уже начавшего косо поглядывать на стареющего отца! В душе хан желал Каталиму скорой смерти в бою, все свои надежды возлагая на младшего, по-настоящему любимого, уважительного и не по годам мудрого Карама. Последнему, правда, может, и не хватает воинского опыта да безжалостности к врагу, но этот поход все исправит… Пусть даже сгинут воины, переданные Ростиславу, пусть сгинет неверный, гордый сын, пусть обретет смерть сам каган Тмутаракани – но лишь бы вместе с Шаруканом Старым! Пусть же все враги Кабугшина истребят друг друга!

Но даже если нет, хан нашел лучший выход для своего племени. Пока воины куманов покинули свои кочевья, печенеги ударят по ним, вырезая всех подряд, кроме молодых женщин и девушек, способных к деторождению. А вот их всех мужи-печенеги должны покрыть одну за другой, по несколько раз, ни делая ни для кого исключений. И так в каждом половецком кочевье, в каждом стойбище, докуда удастся дотянуться!

А дальше все просто: Шарукан с войском гибнет на Руси, ослабляются дружины русских каганов. Северные кочевья куманов, узнав об участи соседей, бегут за Дон – пропустят их тмутараканцы или нет, это уже другой вопрос. Перебьют, поработят – хорошо, нет – степь так или иначе станет свободной. Племя Кабугшина покинет Таврию, пусть Ростислав ищет подданных в бескрайних ковылях от Дона до Данапра! А зимой брюхатые половецкие бабы будут вынуждены искать спасения у печенегов – и их не погонят, вовсе нет! Захваченного скота хватит прокормить всех, а весной выжившие разродятся – и это будут дети печенегов, новые воины и женщины набирающего силу племени! Кабугшин призовет в степь черных клобуков с Руси, даст им землю для кочевий в обмен на признание своей власти, и в следующем поколении его народ обретет старую силу! А когда половцы придут мстить – что же, можно будет вновь заключить союз с каганом Тмутаракани. Опираясь на его крепости по Дону и с помощью его воинов Кабугшин или уже Карам остановят врага на рубеже великой реки. Придется волкам уйти, позорно поджав хвост!

Да, именно такие мысли посещали голову печенежского хана, когда он принимал условия кагана Ростислава…

Однако не все в этой жизни идет как хотелось бы, как мечталось. Чтобы захватить как можно больше стойбищ, хан поделил своих людей на множество небольших отрядов. Войско его вышло из Таврии изгоном, выпустив вперед сеть дозоров, при себе хан оставил тысячу отборных ратников. Но пусть половецкую степь и покинули лучшие воины, неопытная молодежь и старики каждый раз отчаянно бились с превосходящим врагом, не думая отступать и покоряться. Печенеги успешно перехватывали их немногочисленные дозоры, объединялись перед атаками на кочевья, получая в схватках решающий численный перевес. И все же каждая из них уносила жизни воинов племени…