Я поднесла руку к голове и провела по волосам. Ладонь окрасилась кровью. Люди, посланные мэром, ждут меня в тридцати километрах отсюда, в санатории. Какая теперь разница? Тридцать километров или триста — результат один. Сережа мне улыбнулся.

— Ну, ладно, командир. Ты выиграл, — сказала я.

Выстрел прозвучал негромко. Все они как один повалились в снег, вытаскивая оружие. Я — единственная — осталась стоять, прижимая руку к голове.

— Кто стрелял, уроды?! — послышался удивленный голос Саши.

Безопасники по одному приподнимались, оглядывая друг друга. Все вертели головами, ничего не понимая.

— Ой, не могу! — Я согнулась пополам от смеха и тут же пожалела об этом движении — голова моя отозвалась резкой болью. — Посмотрите туда!

Все обернулись к джипу. Старичок «Чероки» все-таки выстрелил подушками безопасности. Причем в самый неожиданный момент. Хорошо хоть, не спровоцировал перестрелку…

— Стреляй уже, а? — устало попросила я.

— Ты что, Охотникова, умом тронулась? — резко спросил Саша и подошел ко мне. Хорошо, что он меня поддержал — я была уже готова лечь прямо в снег.

— Ты, кажется, хотел поговорить, — едва слышно произнесла я, чувствуя, как холод бежит по позвоночнику. Я ошиблась. Я все-таки ошиблась! Нет, этого не может быть!..

— Что с тобой? Головой сильно приложилась? — Обеспокоенные лица безопасников склонились надо мной.

— Ага. Убить меня мало, — чистосердечно призналась я. — Сейчас я быстро расскажу вам одну интересную историю и посмотрю, что будет дальше. А вы просто послушаете меня. Лады?

Стоять было трудно, но я знала, что, если и добреду до машины, говорить сидя точно не смогу. А так — поневоле приходилось держаться на ногах. Безопасники переглянулись, и Саша кивнул.

— Во время второй Чеченской войны одно подразделение попало в «котел» и полегло, почти в полном составе…

Сережа дернулся и шагнул ко мне, но я продолжала, не глядя на ребят:

— Выйти удалось десятку человек, не больше, да и те были почти все ранены, некоторые — тяжело. Например, Толик Галкин, который потом умер в госпитале. Генерал, руководивший операцией, и вывел остатки подразделения, получил звание Героя России.

— Мы все это знаем, — сказал Саша. — К чему ты клонишь?

— Конечно, знаете! Но немногие знают, что первоначально подразделение должно было атаковать вовсе не эту деревню, где засели боевики, а соседний городок. А боевиков должна была накрыть с воздуха авиация. Но генерал, руководивший операцией, — давайте уже будем называть вещи своими именами, — генерал Качалин Виктор Сергеевич изменил план, а впоследствии объяснил это данными разведки, полученными в последний момент перед боем. Поскольку данные разведки ему доставили якобы Анатолий Галкин и другие солдаты, те, кто остался на поле боя, генералу было нетрудно выглядеть героем.

— Что это значит? — заговорил Леша. Обычно молчаливый, он впервые подал голос. — Чего это она несет?! За каким… Сергеичу было гнать нас не туда?

Я заговорила громче, понимая, что, если мне не дадут договорить сейчас, закончить я не смогу, а значит, не смогу ничего им объяснить. Мне нужно было, чтобы меня дослушали — во что бы то ни стало!

— Причина была в том, что в городке находился заводик по производству лимонада и минеральной воды. И его хозяин понимал, что, когда в город войдут войска, а следом еще и авиация ударит, от заводика останется мокрое место. Поэтому он устроил боевикам «коридор» для свободного прохода и еще договорился с генералом Качалиным.

— Сергеич был кадровым военным, боевым полковником, — сказал Саша, — он никогда бы такого не сделал!

— Ага, не сделал бы! Вначале он ответил хозяину завода матерным отказом. И вот тут вмешалась его жена, всем нам знакомая Ольга Христофоровна. Я даже знаю, что она ему говорила, потому что хозяин завода был человек осторожный и записал их беседу на пленку. Но, поскольку он был человеком не только осторожным, но и крайне глупым, эту пленку он повсюду таскал с собой, очень ею дорожа. А кроме того, этот человек любил сауны. И девок. И вот однажды эти самые девки, по-простому говоря, сперли у него драгоценную пленку. Думали, наверное, что вещь ценная. А потом они не знали, что с ней делать, потому что записанные на пленку голоса были им незнакомы, и то, о чем шла речь в записи, мог бы понять только тот, кто уже был в курсе всей истории. В итоге пленка попала к одному журналисту, а уж он размотал весь этот клубок крысиных хвостов, как выразилась сама Ольга Христофоровна.

— И что она ему сказала? В смысле, Сергеичу? — Саша шагнул ко мне. Остальные повторили его движение. Я заговорила быстрее:

— Она сказала, что ему всего год остался до пенсии. Что он всю жизнь служит своей стране, а на приличную пенсию не заработал. Что генеральское звание Качалину не светит. Всю свою молодость они мотались по дальним гарнизонам и даже не обзавелись детьми. У них нет ничего, кроме доставшейся им по наследству квартиры в провинциальном городе Тарасове и старой машины. Ольга Христофоровна в те времена еще не была политиком, а трудилась учительницей начальных классов, и разговор этот происходил по телефону. А за то, чтобы изменить план атаки, хозяин завода предложил Качалиным долю в бизнесе. Очень неплохие деньги, особенно по тем временам.

Горизонт заволокло красным. Это что, второй закат? Нет, это пред моими глазами сгущается алая пелена.

— И Качалин дрогнул. Он думал всю ночь, а утром — согласился. К чести Виктора Сергеевича, следует сказать: он не планировал, что все так выйдет. И вовсе не собирался отправлять своих людей на смерть. Того, что боевики ушли в деревню, он не предполагал. Зато хозяин завода — давайте теперь назовем и его имя — господин Асриев, с сегодняшнего дня покойный, — об этом прекрасно знал. Качалин сделал все, что мог, он рисковал жизнью, чтобы вывести остатки своего подразделения из котла… За эту операцию он получил звание Героя. Качалины неплохо распорядились стартовым капиталом — Виктор Сергеевич вышел в отставку в звании генерала, а его супруга оставила работу учителя и занялась политикой. Асриев регулярно отстегивал им обещанную сумму, так что жили Качалины безбедно. Жену свою генерал так и не простил. До конца дней своих он прожил в страхе, за колючей проволокой и в окружении собак — боялся, что кто-нибудь обо всем узнает и отомстит ему. А потом пуля оборвала его жизнь в торговом центре «Патриот-Плаза». Все, конец истории.

Я зачерпнула пригоршню чистейшего снега и умылась. Снег окрасился алым, но в глазах немного просветлело. Ну вот. Я сделала, что могла. Остальное зависит уже не от меня.

— Значит, кто-то узнал, — медленно проговорил Саша. — И ты думаешь, это — кто-то из нас…

— Ага!

— Командир, что это за бред?! — недоуменно произнес Паша, сжимая пудовые кулаки. — Что это она про Сергеича…

Зазвонил телефон. Не отводя глаз от Сашиного лица, я нашарила в кармане трубку. Не глядя, нажала на кнопку и поднесла аппарат к уху: