– Хорошо. Я позову Джулиана.

Джулиан сидел в приемном покое. Внешне невозмутимый, он все же нервно постукивал ботинком об пол. В комнате их было всего двое – он и Стивен, – но казалось, что народу полно и не хватает воздуха. Несколько минут назад Лайем ушел к Кайле.

Он всю ночь провел без сна, размышляя над тем, когда и как лучше сказать ей правду о прошлом. Теперь почти полдень, а к решению он не приблизился ни на йоту.

Лайем вошел в комнату сам не свой, провел рукой по волосам, и даже издали Джулиан увидел, как дрожит эта рука.

– Она хочет видеть своего мужа, – сказал Кэмпбелл.

– И что теперь? – Джулиан воззрился на Пенна. – Сначала вы сказали, что ей тридцать девять лет, а потом пошли на попятный. Что я ей скажу, если она спросит, где я был все эти пятнадцать лет?

– Скажите правду, – раздался голос Лайема.

– Да, я понимаю, что вам бы хотелось именно этого. – Джулиан вскочил и свирепо посмотрел на своего собеседника.

– Хотелось? Да мне не хотелось бы, чтобы вы находились с ней в одной комнате! – парировал Лайем. – И если она задаст вам прямой вопрос, я требую, чтобы вы ответили правду. Можете ответить уклончиво, только не лгите. Стив говорит, что ей сегодня удалось припереть его к стенке своими вопросами.

– Может быть, мне не следует видеться с ней?

– Как только такого труса взяли на роль Человека-Ящерицы!

– Я играл роль Зеленой Грозы, – автоматически уточнил Джулиан. – Все опасные трюки выполнял дублер. – Помолчав, он понизил голос почти до шепота: – Просто я боюсь причинить ей боль.

– Это лучшее из всего, что я сегодня услышал. Джулиан ждал, что Лайем скажет что-нибудь еще, но тот молчал.

– Ладно, – согласился он наконец. – Я пойду к ней. Медленно, с трудом переставляя ноги, он направился к двери, возле палаты помедлил и нерешительно толкнул дверь, заранее заготовив улыбку на лице. Она спала. Он осторожно приблизился и залюбовался ею: она была так умиротворенна, так прекрасна…

– Джул, это ты? – Ее веки дрогнули, и она открыла глаза.

– Привет, Кай. – Он склонился над ней с улыбкой. Она стала подниматься. На лбу мгновенно выступила испарина от такого серьезного физического усилия.

– Где Джулиана? Я хочу увидеть свою девочку…

– Она скоро будет здесь, обещаю.

– Я скучала без тебя. – Она протянула к нему дрожащую руку. – Я знала, что ты вернешься за нами.

– Я тоже скучал без тебя. – Он сжал ее руку в своей и удивился, насколько искренне прозвучали его слова. Он действительно скучал без Кайлы, скучал без того себя, который любил эту женщину и был любим ею.

– Ты тоже постарел, – пристально рассматривая его со смешанным чувством удивления и смущения, сказала она.

– Как мило, что ты это заметила. Слушай, а ты помнишь…

– Почему мы так постарели?

– Тебе еще нет сорока. Ты молода, – поправил он с улыбкой.

– Джулиан, никто не говорит мне правду. Но ведь ты не станешь лгать? Прошу тебя… я должна понять.

Он хотел бы солгать, но понимал, что выбора у него нет.

– Дело в том, что у тебя в памяти образовались провалы. Но доктора говорят, что она скоро восстановится. Нечего волноваться из-за ерунды.

– Шестнадцать лет жизни – не ерунда.

– Все вернется. Только не спеши.

Он склонился и поцеловал ее. На вкус она была такой же, как и много лет назад. От ее губ веяло сладкой податливостью и домашним теплом. Прикоснувшись к ним, он почувствовал, что обрел наконец себя…

– Как я могла забыть шестнадцать лет любви к тебе и Джулиане? Расскажи мне о нас, Джул. Помоги мне вспомнить.

– Видишь ли, детка… – Он постарался изгнать грусть из своего голоса. – Она стала красавицей. Твоя точная копия, Кай.

– Я помню, как ушла от тебя, – нахмурилась она. – А ты помнишь?

– Да.

– Помню, как собирала чемоданы, как купила машину – большой грузовой фургон – и загрузила ее доверху. Я ничего не взяла из нашего дома, даже деньги оставила тебе. Я была уверена, что ты скоро приедешь за нами… Помню, что долго, очень долго ждала, но кажется, так и не увидела тебя снова.

Джулиан был готов расплакаться и ненавидел себя за свою слабость, тогдашнюю и нынешнюю.

– Прости меня, детка. Господи, как мне жаль!

– Давно, Джул?

– Что «давно»?

– Давно?

Он прикоснулся к ее нежной щеке. Отступать было некуда; он мог соврать, но это не имело никакого смысла. Она сама могла вспомнить все в любую минуту.

– Сейчас. Только сейчас, – ответил он усталым, надломленным голосом.

– Что «сейчас»? – нахмурилась она. – Мне тридцать девять лет, и это значит, что нашей дочери шестнадцать. Не хочешь же ты сказать, что…

– Только сейчас, – повторил он еле слышно.

Ее глаза наполнились слезами, отчего его сердце защемило от боли. Ему стало душно: казалось, в палате не осталось воздуха.

– Значит, за все эти годы ты так и не вернулся ко мне?

– Я был молод и глуп, – с трудом проглотив горький комок слез, ответил Джулиан. – Я не понимал, как дорога мне ты и наша жизнь. Я очень долго взрослел.

– Не вернулся… – бесцветным голосом повторила она. – О Боже…

– Кайла, мне очень жаль.

– Ничего. Я давно забыла.

– Не смотри на меня так.

– Как?

– Как будто я разбил тебе сердце.

Она попыталась вытереть слезы, но рука не слушалась, и она снова ударила себя по щеке.

– Ты уже сделал это однажды, давно. Но мне посчастливилось пережить это во второй раз сейчас. О, Джул… – Она откинулась на подушку, уже не стараясь сдержать слезы. – Я так люблю тебя. Но ведь этого недостаточно, да? – Она отвернулась и закрыла глаза. – Как бы я хотела забыть тебя!

– Не говори так, пожалуйста… – Он хотел поцеловать ее, но понимал, что не имеет права. Он снова причинил ей боль. Этого он ожидал, но не предполагал, что ему самому это доставит такие мучения. Теперь, глядя в ее полные слез глаза, он вдруг понял, что потерял. Впервые ему захотелось вернуть ушедшие годы, снова стать человеком, который умеет любить.

– Уходи, – сказала она, неуклюже перевернувшись на бок.

– Кайла, не надо…

– Уходи, Джулиан. Пожалуйста.

Если бы он обладал смелостью Лайема, то нашел бы что сказать, но в душе у него было пусто. Поэтому он молча повернулся и пошел к двери.

– Я хочу увидеть свою дочь, – бросила она ему вслед. Он молча кивнул и вышел.