– Ещё не пострадала. И надеюсь никогда с ним больше не увидеться.

– Вот поэтому я хочу тебя попросить – поживи тут пока, а я постараюсь Митрофанова обработать всё-таки. Если ты исчезнешь, он, возможно, снова обратит на меня своё внимание.

– Да, пожалуйста, обрабатывай.

– Спасибо!

Инна подпрыгивает на месте и радостно хлопает в ладоши, радуясь как ребенок, получивший желаемый подарок.

– Тогда располагайся. Я сейчас посмотрю, какие продукты закупить, и съезжу в магазин, затарю тебе холодильник.

Она радостно уносится на кухню, оставляя после себя лишь шлейф дорогих духов, и я с каким-то разбитым чувством внутри, включаю огромный, висящий на стене, телевизор.

Тут же экран моргнул, и я увидела Никиту Борисовича, лежащего на больничной койке. Его лицо слегка осунулось, а рыжая борода растрепалась, но тот непередаваемый шарм никуда не исчез.

«А мы сейчас находимся в палате Купцова Никиты Борисовича, на которого несколько дней назад было совершено нападение».

Камера приближается, и Купцов, слегка пошевелившись на кровати, приоткрыл сапфировые глаза. У меня тут же бешено застучало сердце, а ладошки вмиг вспотели, увидев этот пронзительный взгляд красивых глаз.

Чёрт возьми.

«Никита Борисович, добрый день. Вас перевели в обычную палату, вы можете сказать пару слов? Вы помните момент нападения»?

Рыжебородый чуть приподнимает руку и, морщась от боли, слегка качает головой:

– Нет, простите, я пока ничего не могу сказать.

– А что вы скажете о Эмилии Игоревне? Как её свадебное платье оказалось в вашей квартире?

Глаза Никиты широко распахиваются, и я вижу, как он буравит невидимую мне корреспондентку цепким взглядом.

Замираю.

Что он сейчас скажет обо мне?

– Простите, я не помню девушку, о которой вы говорите.

Качает головой, и у меня подкашиваются ноги. Если бы я сейчас стояла, то непременно бы упала, как мешок с картошкой, до того хлёсткими и обидными оказались эти слова.

Он не помнит меня? Как же так?

– Поправляйтесь, Никита Борисович. С вами была служба новостей.

Экран моргнул, тут же переключившись на другую тему, и я поспешно выключила телевизор, сцепив руки в замок. В голове билась только одна мысль – почему. Почему Никита меня не помнит? Как то, что было между нами в его квартире можно забыть?

Или, для него это ничего не значит?

– Ого, очнулся?

Поворачиваю голову и вижу Инну, стоящую в дверном проёме, и слегка киваю, опустив взгляд в пол.

– Так ты не хочешь с ним побеседовать? Напомнить о себе? Я ведь так понимаю, он тебе запал в душу, раз ты решилась провести первую брачную ночь не с супругом, а с этим Никитой.

– Я не…

Осеклась.

Не буду говорить Инне, что между нами так ничего и не было. Пусть это останется моей тайной.

– Что? Не хочешь?

– Да, я хотела бы с ним поговорить.

– Ну и отлично. Я всё устрою.

Во все глаза смотрю на любовницу своего супруга, испытывая к ней непонятные тёплые чувства. Инна проходит в прихожую, начиная одеваться.

– Я в магазин, скоро вернусь. Не скучай.

– Почему ты мне помогаешь?

Девушка разводит руками:

– Потому что хочу, чтобы Юра был свободен. А если ты ещё и с Никитой соединишься, вообще классно получится. Вряд ли он тогда от меня сбежит. Пока!

Дверь распахивается, впуская в дом клубок ажурных снежинок, и я зябко поёживаюсь, грустно смотря вслед своей новой знакомой.

Юрий

*****

– Умница, девочка.

Чмокаю Алину в щёчку, трепетно глядя в её глаза, и перевожу взгляд на упругую грудь третьего размера, выглядывающую из тесного топика.

Я понимаю, на что пялился тот приставучий майор. Но это – моя девочка, по крайней мере, пока. И я её танцую.

Алина хлопает накладными ресницами, и надувает свои губки, накручивая на свой длинный пальчик мой галстук.

– Теперь мы полетим отдыхать?

– Конечно. Ты это заслужила.

Секретарша расплывается в голливудской улыбке, призывно проводя языком по верхней губе, чем вызывает в моём теле тут же сильный отклик. Но я всеми силами осаждаю себя.

Не время.

Мне нужно вернуться на квартиру Одинцова, забрать оттуда Милу и, наконец, устроить себе брачную ночь.

Хоть уже и не первую, чёрт возьми.

– Может быть, пойдём в твой кабинет?

Алина призывно встаёт из-за стола, виляя бёдрами, но я сжимаю руки в кулаки, навешивая на лицо серьёзное выражение.

– Нет, не могу. Прости, дорогая.

– Почему?

– У меня ещё деловая встреча. Мне нужно спешить.

– Но я твой секретарь и отлично знаю, что у тебя нет никаких встреч.

Алина прищуривается, барабаня наманикюренными пальчиками по принтеру, и я с досадой крякаю.

Да, с ней такая отмазка не прокатит. Она не Инна – чётко знает мой календарь.

– Встреча появилась внезапно, и мне нужно спешить.

– А я?

– А ты бронируй отель на выходные. Я же обещал.

– Хорошо, котик.

Девушка закатывает глаза и призывно улыбается. Член в штанах вновь начинает беспокойно себя вести, и я понимаю, что мне нужно срочно покидать офис, иначе я снова не смогу устоять перед прелестями этой малышки.

– До встречи, киска.

Махнув рукой, быстро исчезаю за стеклянной дверью, вытирая пот со лба. Уф, давненько мне не приходилось избегать секса с одной девушкой, чтобы потом как следует оттрахать другую.

Может быть, я старею?

Раньше меня хватало и на двух, и даже на трёх малышек за день. А тут…

Сбежал, как последний импотент.

И в этом снова виновата Милочка.

Ух, я её накажу. За всё.

Завожу мотор, и выезжаю со стоянки, думая о прелестях своей супруги. Да, я вполне мог бы быть с ней счастлив, если бы в дело не вмешался Купцов со своей рыжей бородой. И чем он так привлёк мою невинную овечку, что она отдалась ему тут же, без разбора?

Сукин сын!

Шлёпаю пальцем по кнопкам магнитолы, включая радио, и тут же затихаю – как раз передают информацию об этом наглом мужике, который ещё, почему-то, не отправился в ад после моей пули.

«А мы рады сообщить вам, нашим радиослушателям, что Никита Борисович Купцов, в которого стреляли несколько дней назад, пришёл в себя и был переведён в обычную палату. Скоро с ним побеседуют следователи, и, мы надеемся, мы, наконец, узнаем имя преступника».