И за Купцова, и за побег, и за потерю девственности. А потом отправлю этот отработанный товар назад, к папочке, плакать в жилетку.

Сама виновата.

Одинцов скидывает мне смс-сообщение с адресом, где ждёт меня Милочка, и я, поспешно схватив портфель со стола, выхожу из кабинета.

Майор по-прежнему занят, рассматривая список гостей и я, сухо кивнув Алине, выхожу из приёмной. Эта малышка сделает всё так, как я задумал – не сомневаюсь. Правда, за это придётся свозить её на острова, но я как-нибудь впихну эту поездку в свои семейные разборки.

Спускаюсь на парковку и щёлкаю брелком. Мой тёмно-синий «БМВ» коротко моргнув фарами, приветливо щёлкнул, и я расплываюсь в довольной улыбке. Совсем скоро я увижу Милу и смогу, наконец, насладиться ей полностью. Теперь мне нечего её беречь.

А потом брошу.

Потому что на роль матери моих детей она больше не подходит.

Распахиваю дверь, чтобы прыгнуть за руль, и тут же прищуриваюсь от злости – возле автомобиля тут же нарисовалась Инна, одетая в ярко-красное пальто и высокие чёрные сапоги. Её русые волосы крупными локонами ниспадают на плечи, а ярко накрашенные губы искривились в ухмылке.

– Ты за мной следишь?

– Фу, как грубо. И это вместо приветствия?

– Раньше тебя не волновала моя грубость. Ты с восторгом пищала, не смотря ни на что.

Иронично выгибаю бровь, подтрунивая над Амораловой, и прыгаю за руль. У меня нет ни малейшего желания выяснять отношения с этой вздорной бабёнкой, тем более, сейчас, когда меня ждёт жена, сгорая от нетерпения.

– Юра, нам нужно поговорить!

– Кому это нам?

– Нам – это тебе и мне!

– Ты не права. Мне это не нужно.

Захлопываю дверцу автомобиля, и вставляю ключ в замок зажигания. Инна морщится от досады, и пытается открыть дверцу автомобиля, ломая ногти.

Блокирую двери, приоткрывая окно.

– Говори. У тебя минута. Я спешу.

– Я беременна!

Аморалова вытаскивает из своей чёрной сумочки пластиковую палочку, на которой нарисован жирный плюс и суёт мне её под нос.

– Вот, смотри!

– И? Поздравляю.

– Митрофанов, очнись! Я беременна от тебя!

Хмыкаю.

Господи, сколько у меня было таких баб, которые уверяли меня в том, что я вскоре стану отцом их ребёнка. Но меня не проведёшь.

Во-первых, я всегда предохраняюсь, а во-вторых, Инна давно замужем, и отцом малыша вполне может быть её законный муж.

– Иди и сообщи эту радостную новость Егору!

– Он тут ни при чём, это твой ребёнок!

– Да ладно? Ты мне ещё скажи, что хранишь мне верность и не прикасаешься к супругу.

– Это так. Егор постоянно на работе, у нас с ним не было секса уже месяца два. Только с тобой!

– Ну, тогда у тебя произошло непорочное зачатие.

– Юра!

– Минута закончилась. Всего хорошего.

Нажимаю на кнопку стеклоподъёмника и, довольно ухмыляясь, выворачиваю с парковки. Смотрю в зеркало заднего вида, как рассерженная Инна топает ногами, обутыми в чёрные сапожки, и включаю музыку.

Нет, ей меня не провести.

*****

Паркуюсь возле девятиэтажки и оглядываю спальный район. Надеюсь, тут всё тихо, и у моего верного «коняшки» не проткнут колёса.

Ну и местечко выбрал Одинцов!

Поднимаюсь на второй этаж, испуганно прислушиваясь к дребезжанию старого лифта, и нажимаю на кнопку звонка. Не хватало ещё, чтобы меня кто-нибудь заметил в этом зловонном месте.

То-то писаки взвоют от радости!

Пешка Тимура распахивает дверь, пропуская меня в захламлённый коридор и кивает подбородком в сторону единственной комнаты.

– Эмилия Игоревна там.

Потирая руки от радости, я вбегаю в комнату и замечаю свою супругу, лежащую на узком засаленном диване. Её волосы разметались по грязной обивке, и слегка заслоняют фарфоровую кожу, но, даже почти не видя лица Милы, я с грустью понимаю, что она спит.

– Какого чёрта?

Оборачиваюсь к Одинцову, сжимая кулаки.

– Что ты с ней сделал?

– Это не я. Ваша супруга хотела заставить меня выпить снотворное, но я подменил кружки, и она сама приняла дозу.

– Когда?

– Ночью.

– И почему она до сих пор спит?

– Ну, рассчитывала-то она свалить с ног меня, вот и не рассчитала дозировку. С её весом ей хватило бы и половинки таблетки. Ничего, очухается, дыхание ровное.

Подхожу к дивану, присаживаясь на корточки.

Милочка даже в таком состоянии, в странной, неподходящей по размеру одежде, очень красива, как нежный бутон розы.

Аккуратно убираю тёмную прядь волос с лица и провожу пальцем по щеке. Моя жена морщит свой хорошенький носик и чуть приоткрывает пухлые губы, просто созданные для поцелуев.

Моих поцелуев, чёрт возьми!

Член в штанах бодро зашевелился, пытаясь вырваться из тесной ткани, и я с горечью морщусь.

Чёрт возьми, всё должно было получиться совсем не так.

Запрокидываю голову назад, и прикрываю глаза, считая до трёх, чтобы не разразиться матерной руганью. Ну, как посмел Купцов сорвать этот цветок раньше меня? Ведь я так мечтал о ней!

Сволочь.

Поднимаюсь с корточек, коротко оборачиваясь на Одинцова:

– Я приеду за ней вечером.

– Мы так не договаривались.

– Но это же ты напоил её снотворным!

– И что? Забирайте, вот она.

– Не тупи! Как я потащу спящую жену посреди дня, у всех на виду? Да меня мигом заметут в отделение!

Головорез Тимура грозно сдвигает насупленные брови и прищуривает свои почему-то жёлтые глаза. Небось, у мужика больная печень – вон как он плохо выглядит.

– У меня другие дела, я не могу караулить вашу жену до вечера.

– Не карауль, она всё равно спит. Запри квартиру и иди по делам, куда она денется?

Разворачиваюсь на каблуках, направляясь в прихожую, и тут же оказываюсь остановленным этим неприятным типом. Он выставляет свою мозолистую ладонь вперёд, грозно щурясь.

– Премия, Юрий Александрович.

– Вечером.

– А не обманете?

– Я приеду, как стемнеет. Моя жена тут. Не нужно, чтобы кто-то видел меня, понимаешь?

Рву дверную ручку на себя, и выбегаю в подъезд.

Пожалуй, мне нужно вернуться в офис, чтобы расспросить Алину о допросе. Никуда Милочка не денется из этой убогой квартиры, можно не волноваться.