Мужчины вечно не знают, чего хотят.

– Что, не выдержал двух дней разлуки? – спросила я брата.

– Не выдержал. Но мы вот еще что поняли: игру с твоей записной книжкой придумали мы вдвоем, а значит, нам судьба быть вместе.

– А еще вы ужасно соскучились! И, признавшись в этом, решили хранить друг другу верность?

– Ну, так далеко бы я не пошел. Скажем так: у нас с Бенни сегодня назначено интимное свидание по скайпу. Так что никакого нянченья с тобой и твоими глупостями.

– Фу! И ты никогда не нянчился со мной.

– Знаю. И, поверь, теперь меня всю жизнь будут винить в случившемся.

– Спасибо за то, что так плохо приглядываешь за мной, братец. Я классно повеселилась. – Меня не оставляла в покое одна мысль по поводу записной книжки. – Лэнгстон?

– Да, Звездный Медвежонок Лили? О! Звездвежонок! Я придумал тебе новое прозвище.

Я проигнорировала его слова.

– Что, если на самом деле ему нравишься ты, а не я?

– Кому? О чем ты вообще?

– Дэшу. Который нашел записную книжку. Это ведь была твоя идея. Я сама записала первое послание-задание, но слова и идея были твоими. Может, приглашая меня на свидание в новогоднюю ночь, Дэш держал в уме придуманный тобой образ?

– И что с того? Ты вела переписку. Ты продолжала это приключение. И посмотри, как все обернулось! Пока я, кашляя в своей спальне, расставался со своим бойфрендом, ты благодаря записной книжке творила свою собственную судьбу!

Он ничего не понял.

– Лэнгстон… Что, если совсем не я нравлюсь Дэшу? А мой образ, придуманный им?

– И что с того?

Я думала, брат бросится на мою защиту и станет уверять меня, что Дэшу, конечно же, нравлюсь я сама.

– Как это? – обиделась я.

– Что с того, если ты не понравишься Дэшу, когда он узнает тебя получше?

– Не уверена, что хочу рисковать. – Быть отвергнутой. Раненой в самое сердце. Как когда-то Лэнгстон.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Ты же не можешь вечно прятаться под защитным колпаком деда. По-моему, ты уже достаточно выросла. Отъезд мамы с папой, переписка в молескине – все это лишь помогло тебе повзрослеть. Теперь пора выяснить, есть ли место Дэшу в картине твоего мира. И как тебе самой обустроиться в этом мире. Рискни.

Мне очень хотелось рискнуть, но страх был не менее велик, чем это желание.

– А если все это было мечтой? Если мы лишь попусту тратим время друг друга?

– Как ты узнаешь это, не попробовав? – И брат процитировал поэта, в честь которого его назвали – Лэнгстона Хьюза: «Мечта отложенная – мечта несбывшаяся».

– Ты разлюбил его? – спросила я.

Мы оба знали, что я говорю не о Бенни, а том парне, который жестоко разбил сердце брата – его первой любви.

– В каком-то смысле я всегда буду его любить, – ответил Лэнгстон.

– Мне не нравится твой ответ.

– Потому что ты неправильно его интерпретируешь. Это не какое-то там печальное и трагичное заявление. Я говорю о том, что любовь, которую я испытывал к нему, была настоящей и сильной, пусть и болезненной. Она навсегда изменила меня. Точно так же меня меняет то, что происходит с тобой, моей сестрой. Важные и близкие люди оставляют отпечаток в нашей жизни. С тобой ли они или оставили тебя – они всегда в твоем сердце, поскольку именно они меняют и наполняют его. Их нельзя просто взять и вычеркнуть.

Мое сердце без всякого сомнения желало наполниться Дэшем. Даже если это грозит тем, что его потом растопчут. А значит, стоит рискнуть.

Борис под столом принялся лизать мне лодыжки.

– Борис останется с нами, он запечатлен в моем сердце, и маме с папой придется с этим жить.

– Смешно, Звездвежонок. Твоим рождественским подарком от родителей как раз должно было стать разрешение завести своего собственного питомца.

– Правда? А если мы переедем на Фиджи?

– Родители что-нибудь придумают. Если они все-таки решат туда ехать, то эта квартира никуда не денется. Я буду тут жить. Да и мама с папой, скорее всего, планируют жить на Фиджи не круглый год, а только в учебное время. Я позабочусь о Борисе в твое отсутствие, если ты все-таки поедешь с ними и Бориса не пропустит таможня. Как тебе такой рождественский подарок от меня?

– Ты так увлекся Бенни, что забыл купить мне подарок?

– Ага. Ты не против, если твоим подарком мне станет не кофта, которую ты, несомненно, уже связала, и не море печенья, которое ты, несомненно, напекла? Попроси, пожалуйста, деда, чтобы он не винил меня во всех твоих выходках и перестал меня этим изводить.

– Хорошо, – согласилась я. – Пусть правила устанавливают женщины. Как оно и должно быть.

– Кстати, о правилах…Что собираешься делать в новогоднюю ночь? Тебя же к тому времени выпустят из-под замка? Месье Дэшил прогуляется с тобой по нашему чудному городу?

Вздохнув, я покачала головой. Чего скрывать правду?

– Он не звонил и не писал мне после того, как мы расстались у полицейского участка.

Я резко поднялась, чтобы вернуться в свою комнату и там втихомолку пожалеть себя, обильно заедая грусть шоколадом.

* * *

Наверное, я сама могла бы послать Дэшу сообщение или письмо (даже позвонить ему – ни за что!!!), но я не хотела навязываться ему после всего, через что мы прошли. После переписки в записной книжке. Дэш из тех, кто ценит личное пространство и наслаждается одиночеством. Мне следует уважать это.

Он сам должен связаться со мной.

Верно?

Но он этого не сделал, и что это может означать?

Что, скорее всего, я ему не нравлюсь так сильно, как мне начал нравиться он. Что я никогда не стану такой же видной и интересной, как та девушка София, в то время как красивое лицо Дэша будет являться теперь мне во сне.

Мое чувство к нему безответно.

Несправедливо, что я в какой-то мере уже скучаю по нему. Не по его присутствию – я едва его знаю, – а по нашей с ним связи через записную книжку. По приятным мыслям: он где-то там, думает или делает что-то, удивительным образом связанное со мной.

Я лежала на постели, мечтая о Дэше. Опустила руку, чтобы Борис ее успокаивающе лизнул, но его рядом не оказалось. Убежал куда-то по своим собачьим делам.

Громко прозвенел дверной звонок. Я вскочила и выбежала в коридор.

– Кто там? – спросила, не открывая дверь.

– Твоя любимая бабушка. Оставила у вас ключи от своего дома, когда пришла выгулять Бориса.

Борис!

Я успела испереживаться за те двадцать минут, что его не было со мной. Борис никогда не игнорировал меня, в отличие от Дэша.