– Не надо принуждать себя.

– Я не принуждаю. И вообще, ты сам во всем виноват.

– В чем я виноват?

– Надо было сразу брать быка за рога.

– Какого быка?

– Моего быка. Вспомни первую ночь. Ты тогда мог зайти ко мне в спальню, но не сделал этого. А я ждала тебя.

– Закрыла дверь и ждала?

– Пантелей взломал бы эту дверь.

– Пантелей?

– Я не хочу сказать, что он настоящий мужчина. Настоящий мужчина – это ты. Сильный, смелый, благородный. Может, поэтому я и капризничаю с тобой. А с Пантелеем так нельзя. Он сразу берет свое.

– Свое?

– Он был моим любовником. Да, я сбежала от него, но все помню. Было же у нас с ним и хорошее. Я даже скучаю по нему иногда. Ты же хочешь, чтобы я была честной с тобой?

– Ты его любишь.

– Нет. Просто я не могу перед ним устоять. Он закручивает меня, как смерч. Это страшно. Самый настоящий наркотик!

– Тебе его не хватает.

– Не знаю. Если ты его посадишь или даже убьешь… – Марина запнулась. – Во мне живут две женщины. Одной нужен такой человек, как ты. Другой – Пантелей. Ты сам вызвал меня на этот разговор.

– Тебе нужен такой человек, как я и Пантелей. Два в одном.

– Не цепляйся к словам.

– А я цепляюсь, даже выпрашиваю твою любовь. Не хочу, а получается, что делаю именно так. Если что, звони. Буду рад помочь тебе.

Степан влюбился в Марину и хотел быть с ней. Она фактически обвинила его в том, что он вел себя как мямля, не смог взять быка за рога. Выходит, что он и сейчас вытворял что-то в этом роде. Не должен мужик выстилаться тряпкой перед бабой. Не любит она его, так и не надо. Пусть живет по-своему, как знает.

Он не хотел покидать ее, но поднялся решительно.

– Уходишь?

– Ничего у нас не выйдет.

– Зря ты так, – сказала она ему вслед.

Но с кровати женщина не поднялась, не бросилась на шею, чтобы остановить. Значит, не любила, не держалась за него.

Степан горько усмехнулся, закрывая за собой дверь. Нет, он не осуждал Марину, не тешил себя иллюзиями, не мечтал о том, что когда-нибудь она бросится ему в ноги. Он просто осознавал свою правоту и уходил. Уж лучше сделать это сейчас, чем потом.

В голове треск и чехарда. А перед глазами голые ноги и черные трусики под мини-юбкой.

– Витек, ты, что ли? – спросила Натали.

– Ну не ты же, – прохрипел Мазун, поднялся с дивана, сел и обхватил руками голову.

В этой квартире жила Софи вместе со своими подружками-проститутками. Здесь они грустно дневали, отсюда их забирали на веселую ночевку. Сюда они утром и возвратились.

– А Софи где?

– Менты замели.

Все бы ничего, но Мазун оставил на хате ствол. И все из-за Лишая. Этот придурок нажрался и начал шмалять почем зря. Да и его самого переклинило. Как рванул со всех ног!.. А когда в себя пришел, было уже поздно. Менты подъехали, наверняка упаковали Лишая и Софи.

Мазун позвонил Брусу, тот сказал, что надо залечь на дно. Тут-то башка и отключилась. Только сейчас и заработала. Знать бы еще, как он сюда попал? Почему? Если менты приняли Софи, то могли и за ним приехать на эту вот хату.

– За что замели-то? – полюбопытствовала Натали.

– А уже утро, да? – глянув на окно, спросил Мазун.

– Ну да.

– Ты уже отработала?

– Привет! – В комнату зашла Кассиопея.

Голые ноги, руки и все остальное. Она только что приняла душ, вытерлась, а одеваться не стала. Зачем? Фигурка у Ксюхи что надо. Не грех и похвастать.

– Ты слыхала, Софи менты приняли! – поделилась Натали новостью.

– Ничего себе! А с чего это вдруг?

– Она голой по хате ходила, – съязвил Мазун.

– Да ладно! – Кассиопея махнула на него рукой, но халат из шкафа достала, оделась.

Натали сходила на кухню, вернулась с банкой пива и заявила:

– Холодненькое.

– Дай! – Мазун протянул руку.

– За что Софи приняли?

– Да мент к ней пришел, а Лишай шмалять начал.

– По менту?

Мазун не ответил, поднялся, вырвал у девицы банку, откупорил ее и с жадностью припал к источнику живительной влаги.

– Это Круча был, – сказала Кассиопея.

– Почему сразу Круча? – оживилась Натали.

– Он к Варваре приходил.

– Ну, может быть.

– Эй, хорош галдеть! – заявил Мазун и с немалым сожалением глянул на пустую банку.

– Мы вообще-то у себя дома.

– Это съемная хата.

– И что?

– А то! Сейчас на кладбище постоянную прописку оформлю! – Мазун сунул руку за пояс и тихонько застонал от отчаяния.

Нет ствола!

– В штанах поищи, – посоветовала ему Натали и хихикнула.

– И застрелись из того, что там отыщешь, – добавила Кассиопея и спряталась у нее за спиной.

– Да я вас голыми руками!.. – Мазун резко поднялся.

– Зачем же ты так! – Кассиопея скинула халат, прильнула к нему и уложила на диван. – Не надо злиться.

К ней присоединилась Натали. Но до секса дело не дошло. Девочки просто гладили его и ворковали меж собой, пока он не уснул.

Время идет, работа движется, деньги текут. Все помещения под ночной клуб и казино в собственности. Окупит себя предприятие или нет, это пока вопрос. У Сафрона имелись сомнения на этот счет, но он готов был взяться за дело. С живыми деньгами, как обычно, туго, но у него есть должники, которые готовы рассчитаться с ним по бартеру. Они-то и сделают ему ремонт в помещениях.

Но прежде чем напрячь их, Сафрон должен был решить с Мариной. Она находится под его защитой, с ней нельзя по беспределу.

– Может, ну его в пень, этого Кручу? – спросил Сафрон. – Ты его боишься?

Круча напрягал, не вопрос. Но именно это Сафрона и злило. Устал он от Кручи.

– Нет, не боюсь, – ответил Ступор и пожал плечами.

– Вот и я на него с колокольни клал.

– А овчинка стоит выделки?

Сафрон качнул головой. За Мариной следят, но этого мало. Нужно, чтобы и Круча рядом был. Он такой, что в одиночку может повязать Пантелея. Кручу вообще, наверное, лучше не трогать. Ни пуля его не берет, ни нож.

– Дело не в овчинке, а в самих баранах. Как там Лишай? – осведомился Сафрон.