Трудно сказать, что в этот момент было написано на лице пилота-богомола; да и вряд ли оно было у него – лицо. Но жить ему хотелось – это было видно по тому, как он замер под дулом землянина.

Соперница Заречнева подняла с песка бластер, с трудом отцепила от его рукояти кисть «друга». Она засунула его за пояс, еще раз оглянулась на землянина, вприпрыжку припустила в сторону своего космолета.

До «базы» она добралась минут через тридцать. И все это время оба пилота-богомола просидели в своих кабинах под дулом человека, не смея сделать ни одного лишнего движения.

Убедившись, что девушка достигла космолета, Александр показал богомола их бластер, громко известил их, что это – «трофей», захлопнул кабину. Он почти до середины выдвинул рычаг тяги нижних двигателей, одновременно включая верхний…. Через три минуты он был уже у себя на базе.

– Ну, что? Можно тебя поздравить? – глаза седого горели огнем. – Поздравить с первым сбитым «альбатросом»! Так же, как и твоего друга! Молодцы! Все сделали, как положено!

– Вы хотели сказать – как учили? – не смог удержаться от «укола» Заречнев. Николай Платонович вспыхнул, попытался что-то сказать, но только махнул рукой. Он отвернулся, пошел в сторону космолета.

– Зря ты так! – заступился за седого Дягилев. – Он все делал правильно! Привыкайте к самостоятельности с первого же дня. В бою – сами видели – с вами никто нянькаться не будет. И «доброго папочки», который вовремя подскажет – тоже не будет. Ты еще сильно «зеленый», чтобы понять, какую услугу оказал вам Николай. Вы должны благодарить его, что он дал вам полную свободу, а не загнал «в стойло» непреложного следования инструкциям.

Вам просто повезло, что вас учил летать Николай Платонович, а не кто-то другой. Впрочем, вы это и сами скоро поймете.

– Я готов извиниться, если что….

– Да не надо извиняться. Просто в следующий раз, прежде чем открыть рот, сто раз подумай о том, что хочешь сказать! Александр покраснел и отошел в сторону. К курсантам вернулся чем-то очень довольный седой.

– К следующему вылету готовится курсант Никитина! – торжественно известил он. Ирина вздрогнула, хотела что-то возразить. Но Николай Платонович наклонился к ней, быстро сказал ей на ухо несколько слов. Девушка повеселела, побежала к своему самолету.

– Чему они так рады? – поинтересовался Сашка у Тимофеева, примостившегося на крыле своего штурмовика. Юрки Самочернова в кабине не было – он куда-то исчез.

– Следующим пилотом у богомолов будет тот, которому ты отстрелил руку.

– Почему?

– Такая культура. Стоит кому-то хоть немного оступиться или проиграть – его немедленно добивают свои же. Считается, это очень стимулирует других – не совершать ошибок. У них вся цивилизация построена на страхе перед наказанием. Все очень строго. Чуть что – выстрел в голову. У богомолов даже тюрем поэтому нет.

– И что, многих – так?

– Да нет, не очень. Система работает давно. Все привыкли. Если что – выкладываются до конца.

– А в чем причина именно такого отношения к своим же?

– Регулирование наследственности. Отбор. Потомство могут оставить только самые лучшие.

– Для нас это плохо?

– Разумеется! Богомол скорее погибнет, чем согласиться признать свое поражение. Для них это – одно и то же. Дерутся они всегда до последнего. Даже полумертвый богомол так же опасен, как и живой. Даже опаснее.

– А как же тогда вы с Юркой столько их сбили? Да и так видно – они побаиваются – и вас и Женьку Дягилева.

– Думаешь, есть какой-то секрет? Нет никакого секрета. Стань таким же, как они, не думай о смерти или о поражении, думай только о том, что ты обязан любой ценой победить…. А другого пути нет. Чуть дал слабину – богомолы сожрут тебя и твоего друга с потрохами.

– Как ты думаешь, что будет с той богомолкой, которую я сбил?

– Не знаю. Вопрос очень сложный. Такого – чтобы победитель не дал добить побежденную – еще никогда не было. Думаю, они еще не приняли решение. Все решит схватка Ирины с одноруким богомолом.

– А если она победит, тогда – что?

– Я не оракул, чтобы предсказывать. Время покажет. Все, слазь с крыла. Вон, Юрка из туалета возвращается. Да и Ирина вот-вот взлетит!

– А что делать нам?

– Вам? Ждать! Отдыхать. Готовиться. Завтра будет еще труднее. Завтра – схватки парами. Да! И не забудьте дозарядить свое оружие. Привыкайте: теперь все придется самим. На войне оружейная прислуга в штате не предусмотрена.

– А как же в школе?

– Школа – она и есть школа! Ты, когда на Земле учился в школе, разве сам готовил реактивы к урокам химии? Нет? Вот и здесь так! На войне лишних людей нет. Ну, все! Хватит нас отвлекать! Лучше идите и займитесь делом!

Ирина сбила «однорукого бандита» со второй атаки.

В её действиях не было ни жалости, ни пощады. Курсантка, как оказалось, внимательно следила за боями своих предшественников, обратила внимание, что богомолы, прямо скажем, не очень «баловали» звездных рекрутов разнообразием тактических приемов воздушного боя. Насекомые были искуснее молодых землян в технике пилотирования, но в бою применяли, по сути, одну и ту же тактическую схему – атака с ходу. Если истребитель человека по какой-то причине не был поврежден фатально, у него появлялся шанс. Ирина заметила, что Заречнев разгадал эту нехитрую уловку богомолов, нашел «противоядие» и тоже применила его против своего соперника.

Залп сразу четырьмя ракетами не заставил отвернуть в сторону пилота насекомых. Для него, вместе с рукой потерявшего и честь, смерть в бою была лучшим исходом. То, что он не свернет в сторону ни при каких обстоятельствах. Ирина почувствовала сразу, как только увидела траекторию полета «альбатроса». Впрочем, как говорят на Земле, на хитрую задницу всегда найдется кое-что с винтом. Из четырех ракет – три попали в цель.

У «богомольного» истребителя отломилась часть крыла, вдребезги развалился фонарь кабины, но главное – повредился один их двигателей.

Курсантка не стала искушать судьбу в надежде, что богомол все-таки отвернет. Удар ракеты по кабине был так силен, что жук вполне мог потерять сознание.

Она слегка накренила самолет, смещаясь с траектории «альбатроса», а потом – совершенно неожиданно для всех землян – ушла вниз.

– Что она делает!? Что делает!? – явно разнервничался Николай Платонович, совершенно не обращая внимания на то, что его окружает большое число курсантов. Впрочем, их роман с Ириной для всех давно уже перестал быть тайной. Седой это понял, и решил не «городить огород», не делать вид, что между ним и девушкой ничего нет – в дальнейшем это могло выглядеть только смешно и даже глупо. Выглядеть глупым Николай Платонович не хотел.

– Ну, зачем она пошла вниз? – еще больше разнервничался седой, хватая микрофон. – Надо было разворачиваться и добивать! Курсантка, кажется, его услышала.