– Не должны достать, – осторожно выглядывая из-за обгоревшего кирпича, сказал вест. – Хотя… Они здесь всюду. Разного типа – «пехотные», «танковые», «транспортные»…

– Пленных, что ли, разговорили? Откуда информация?

– Каких пленных? – не понял Зигфрид. – Какой смысл брать в плен этих тварей?

– Я про их хозяев.

– Не понимаю. Хозяев?

Быстро выяснилось, что Зигфрид действительно не понимает, о ком речь. Кремль воевал с мутаботами и воспринимал их как основного врага. Выходит, термиты до сих пор так и не появились на поверхности. Книжник не спешил лезть с новой информацией – нужно было сложить собственную картину происходящего. Поэтому он слушал друга.

– Когда бот один – с ним еще можно иметь дело, – говорил Зигфид. – Но когда их толпа – пиши пропало. Я едва сумел отбиться от троих, когда неудачно выскочил на звено этих уродов. Такое ощущение, что они взаимодействуют друг с другом на ментальном уровне.

– Вроде как в сеть объединяются?

– Что?

– Ну, как компьютеры. Когда-то их соединяли в единую систему – сеть.

– Наверное. Ты же знаешь, вся эта древняя техника для меня – темный лес. Но в оружии я понимаю. А эти твари – оружие. Мощное оружие. Я даже не знаю, встречал ли я что-то опаснее.

– А ядерное?

– Ну разве что ядерное…

– Так это они Кремль сравняли? – мрачно спросил Книжник.

Зигфрид тяжело поглядел на него, и семинарист понял: в своей беде он не одинок. Погиб не только Кремль. И не только у него, у Книжника, сгинули близкие люди.

Он все же решился спросить:

– А как Форт? Тоже?..

– Тоже, – сухо бросил Зигфрид.

Некоторое время помолчали, каждый думая о своем. Исподлобья наблюдая за кружением рукокрылов над головой, Книжник насыщался этим новым чувством.

Жаждой мести.

Никогда не думал, что сможет с таким удовольствием думать о том, как станет убивать и крушить – за своих, за свою разрушенную жизнь…

– Так что же все-таки произошло? – с трудом произнес Книжник, чтобы отогнать подальше разрушительные мысли. Поднял обгоревший обломок кирпича, сжал в кулаке. – Как какие-то муты смогли сотворить такое? Твердыню нашу – и…

Обломок жалобно хрустнул в кулаке. Сквозь пальцы посыпался черный песок.

– …в пыль!

– Хотел бы я знать, – мрачно отозвался Зигфрид. – Не было меня здесь, не то и я бы голову сложил, как и подобает воину. И не трепались бы мы с тобой на пепелище.

– Почему ты так думаешь? Может, напротив, успей ты вовремя – и смог бы помочь одолеть гадов? Мы же с тобой из таких передряг выбирались – вспомни!

Зигфрид покачал головой:

– Самому спастись – не битву выиграть. Здесь такое стряслось, к чему никто готов не был. И я не исключение. Я, как вернулся из дальней вылазки, до сих пор никого здесь живого не встретил. Не считая тебя, конечно. И Лого.

Зигфрид задумался, скосился на Книжника:

– Скажи лучше, где ты сам этот ад пережил?

– В недрах.

– Где?

– Под землей.

– В кремлевских укрытиях? А почему только ты уцелел? Ведь в них ваши ядерную зиму пережили – неужто сейчас никто не спасся?

– Я не про кремлевские катакомбы, – Книжник пронзительно поглядел на друга. Неопределенно кивнул в сторону пыльной пустоши. – Я про их собственное подземелье.

Теперь пришло время Зигфрида бросать острые взгляды. Впрочем, похоже, он не сильно удивился. Скорее, заявление Книжника его повеселило. Если сейчас вообще можно было говорить о веселье. Коротко бросил:

– Рассказывай.

Повествование вышло сбивчивое, какое-то даже судорожное. Книжник не мог отделаться от ощущения чего-то подлого, на уровне предательства: как он действовал плечом к плечу с врагами, как отмалчивался и даже не попытался нанести хоть какой-то ущерб противнику. Ясное дело – такой возможности в действительности у него не было, да и не мог он представить, что на самом деле происходит на поверхности. И это хорошо, иначе наделал бы он глупостей, погибнув тихо и бесцельно. Но от сознания этого легче не становилось, и Книжник торопливо и скомканно закончил рассказ:

– …Тут и появился ты вместе с Лого. Иначе бы мне крышка.

– Это точно, – спокойно сказал вест.

Пока его друг говорил, он не проронил ни слова. Сразу видно: поверил. И даже не выказал удивления. Весту вообще не свойственно выдавать эмоции. Однако то, как он нахмурился и погрузился в размышления, говорило: он оценил масштаб угрозы. И слова друга принял всерьез.

– Знаешь, все это очень странно, – сказал, наконец, Зигфрид. – Нестыковки сплошные.

– Что ты имеешь в виду? – Книжник напрягся. – Хочешь сказать – я наврал тебе?! Про все, что со мной случилось?

– Чего? – Зигфрид недоуменно пожал плечами. – И в мыслях не было. Я вообще о другом толкую.

– Ну так объясни толком. И так голова кругом…

– Хотел бы я объяснить, да сам не пойму… Знаешь, что я ощущаю, глядя на все это?

Широким жестом вест обвел пространство вокруг себя.

– Что именно? – Книжник пожал плечами.

– Нереальность происходящего, – раздельно произнес Зигфрид.

– Нереальность? – недоуменно повторил Книжник.

– Ты веришь, что Кремль мог сгинуть так быстро?

– Хотел бы не верить. Но вижу то, что вижу.

– А ты всегда веришь своим глазам? – в голосе Зигфрида появились странные нотки.

– О чем это ты? – теперь уже Книжник таращился на друга, как на психа, несущего бессвязный бред.

– Ты видишь то, чего не может быть, – медленно проговорил Зигфрид. – То, чего больше всего боялся. Боялся настолько, что даже не допускал мысли о подобном. И вот этот ужас перед тобой, как в кошмарном сне. Вопрос: на что это похоже?

– Теряюсь в догадках, – буркнул семинарист. – Хочешь сказать, что все это мне снится?

– Не похоже, что ты напрягаешь извилины, – Зигфрид покачал головой. – Твои мысли где-то далеко отсюда. Иначе ты бы сразу выдал правильную версию. Кто у нас умник – ты или я?

Семинарист и впрямь не мог сконцентрироваться. Его буквально трясло от неконтролируемых эмоций, в которых преобладал несвойственный ему негатив.

Злоба.

Жестокость.

Ненависть.

«Никакой пощады гадам!» – пульсировало в голове. Это странное состояние вызывало недоумение у него самого. Оно и навело на догадку.

– Ты думаешь… – он запнулся.

Зигфрид ждал, не спеша с подсказками. Их и не потребовалось.