Смущало, что Крэйг и его друзья-курсанты ничего толком не знали о конфликте на поверхности, за исключением «имени врага» – Кремль. Да и то, данная информация преподносилась им собственным начальством как некое сакральное открытие.

Странно все это. Тем более следовало поспешить и сообщить добытую информацию дружинникам. И постараться по пути не угодить в лапы служителей Тайного приказа. Что ни говори, а за хорошие дела по башке получить куда легче, чем за плохие. Такой вот жизненный парадокс.

Рассуждая таким образом, Книжник осторожно пробирался в дымке из взвешенной пыли. Пока вдруг туман резко не оборвался у него за спиной, открыв широкое и чистое пространство. Чистое – лишь условно.

Это было пепелище.

Книжник едва сдержал крик. Точнее, из горла вырвался какой-то сдавленный звук – и растворился в этой пыльной взвеси. Если б он нос к носу столкнулся с голодным биороботом типа «рекс», потрясение не было бы столь болезненным и сильным. Никакое чудовище не смогло бы испугать Книжника, как то, что предстало сейчас его взгляду. Застыв как вкопанный, он с изумлением таращился вперед, не с в силах поверить собственным глазам.

Кремля не было.

Был дым, пыльные облака, всполохи догорающего огня.

Были руины. Черные, дымящиеся руины. В них угадывались очертания стен, отдельных торчащих выбитыми зубами крепостных зубцов, которые только подчеркивали гигантские провалы и дыры в стенах. Стен, по сути, не осталось вовсе – одни лишь бесформенные груды обгорелых кирпичей. И там, за ними, тоже ничего – одни лишь горы горячего пепла.

От величественных кремлевских башен остались лишь уродливые обрубки, пустые, как выеденные изнутри черепа. Создавалось впечатление, что последнюю крепость человечества не просто штурмовали – ее крошили гигантским молотом Тора, после чего, как будто этого оказалось мало, низвергли с небес огненный дождь.

Но самое страшное – не было людей. Вообще ничего живого – ни крика, ни звука. И лишь черные стаи рукокрылов кружили в серых небесах, ожидая, когда остынет пепелище, чтобы отыскать, чем поживиться.

Это просто не укладывалось в голове. Это было настолько страшно, что Книжник вдруг ощутил себя мертвым.

– Как это… Как это… – севшим голосом бормотал Книжник. – Что случилось… Как же так… Почему…

В голове была звенящая пустота, ноги подкосились, и он осел на обожженную землю. Если бы убили его самого, убили всех, кого он знал – он не был бы настолько повержен и раздавлен.

Все было еще хуже. Не стало его дома.

Не стало будущего.

Не стало надежды.

Не стало Кремля.

Как же это случилось? Кремлевские силы оказались беззащитны перед ударом Термитника? Армия мутаботов при поддержке боевых термитов в легкую снесла стены, выдержавшие не одну осаду и множество больших и малых нападений? Как же так вышло? Он ведь видел этих термитов, пусть даже всего лишь зеленых курсантов, он знает их возможности. Да, бойцы они первоклассные, и их мутаботы выглядят грозно. Но и Кремль сталкивался с не менее страшными вызовами. Как же могло все рухнуть так быстро?!

И главное – где же они, эти победители?! Одни развалины и мертвый пепел кругом.

А перед глазами вспыхивали картинки – лица, лица, лица. Живые, веселые, человеческие. Друзья по Семинарии, Наставники, его собственные ученики. Суровое лицо князя. Лики воинов-монахов, ратников.

Лицо Зигфрида.

Хельги.

– Я мог бы помочь… – шептал он. – Я не успел… Я виноват, я…

Это уже начиналась истерика. Раскачиваясь из стороны в сторону, как механическая кукла, он вдруг услышал свой голос – и не узнал его.

Он выл. Выл, как тоскующий крысопес, даже не силясь взять себя в руки. Это просто не имело смысла. Все, ради чего он жил, сгинуло. Даже вялые мысли о том, что где-то еще есть люди, что, возможно, еще остался шанс спасти человеческую цивилизацию – все они разбивались об черную стену горечи.

Наверно, в этот момент он и послал во Вселенную свой последний мысленный вопль. Он не ждал ответа. Он вообще больше ничего не ждал, не желал и даже не понимал толком, кто он и что здесь делает. Сейчас с ним можно было делать все, что угодно – бить, душить, резать на куски. Он просто не смог бы оказать сопротивления.

Но неожиданно Вселенная прислала ответ. Он не сразу понял, что происходит – это больше походило на бред, особенно на фоне нереальности происходившего. Но Вселенная была настойчива, упорно пробиваясь в его мозг монотонным голосом.

«Ник… Ник…» – пульсировало в голове.

– Что это?.. – с трудом приходя в себя, пробормотал Книжник.

«Ник… Отзовись…»

Он не сразу осознал: голос знакомый. И он не впервые слышал голоса, возникающие в сознании без посредства слуха. А значит, он не сошел с ума и до него действительно пытаются достучаться. И это была не Вселенная. Это был старый друг.

– Лого… – вслух произнес Книжник. – Это же ты?

И тут же понял, что зря сотрясает воздух: с Лого можно было общаться только на ментальном уровне. И то, что он смог докричаться до него и услышать ответ, произошло именно от этого его беззащитного состояния, в котором растворился постоянный ментальный блок, защищавший разум. Этой защите от чуждого психического воздействия его тоже научил Лого.

«Это ты, Лого?» – мысленно спросил он.

«Рад, что ты узнал меня».

Удивительно, но пара ничего не значащих фраз в иллюзорном пространстве ментального общения вывела парня из ступора и вернула в реальность.

«Ты где, Ник?»

«Я здесь… Возле… Кремля, – даже мысленно ему не удалось не сбиться. – Ты знаешь, что здесь стряслось?»

«Погоди. Ты где конкретно?»

«Где я?»

Книжник в растерянности огляделся. В этом изменившемся пейзаже он ориентировался с трудом. Если предположить, что эта груда камней – то, что осталось от Исторического музея, а этот торчащий в небо обломок – то, что уцелело от Угловой Арсенальной башни…

«Я на месте Манежной улицы, где Исторический музей стоял… А, ты не знаешь…»

«Жди там!»

«Лого, послушай! Эй!»

Друг отключился. Семинарист снова остался один, в странной ватной тишине, как будто завис в мертвом космическом пространстве. Он просто послушно ждал, ощущая полнейшее опустошение, пришедшее на смену усталости. Не осталось даже естественного чувства опасности, вполне уместного на поле недавней битвы.

Это было неосмотрительно, а неосмотрительность в этом мире не может остаться безнаказанной. И вскоре он спиной ощутил приближение угрозы – прежде, чем услышал за спиной тяжелые, но достаточно вкрадчивые шаги и почувствовал на шее еле заметное и от того тревожное дуновение ветерка.

Оглянувшись, даже не удивился. Перед ним стоял мутабот.