– Куда поперлась? Вызывай врача! – булькает тихий замедленный голос за спиной.

Ноги сами поднимают тело Лилии в комнату сестренки.

– Идиотка! Чокнутая! – доносится размытое снизу.

Лилия открывает дверь и заглядывает к малышке.

– Не спишь, ласточка?

Конечно же, малышка не спит. Конечно же, она все слышала и сейчас до смерти напугана.

– Не бойся, Майка. Все, прошло.

Девочка сидит на краю кровати.

– Мама тоже ругалась? Я не хочу оставаться дома. Лилочка, пожалуйста, можно мы уйдем? Нам нужно уходить.

Глаза полные слез смотрят на старшую сестру, а руки прижимают к себе огромного лохматого плюшевого кота.

– Мы сейчас, ым, пойдем с тобой погуляем. Ым, мы поедем в одно, ым, хорошее место.

– Какое?

– Тебе, ым, там понравится.

Дурацкий дефект возвращается и усиливается. Лилия пытается его сдерживать, но «ым» вырывается вновь и вновь.

– А мама?

Малышка, наверное, хочет расспросить, почему она слышит крики.

– Ым, не волнуйся. Мама, ым, с папой играют во взрослую игру.

– Игру?

– Да. Но, нам с тобой нельзя в нее, ым, играть.

– Почему?

– Мы с тобой уйдем, спрячемся. Сделаем сюрприз. Представляешь, ым, как они удивятся и обрадуются?

– Прятки?

Малышка больше не плачет. Она снова улыбается.

– Да, моя хорошая. Ым, прятки.

Лилия рассказывает сестре, как им будет весело, и собирает сумку. Пихает что под руку попадается. Говорит, что для них это будет настоящее приключение, и запаковывает колготки.

– Ым, повеселимся.

Ей неприятно снова обманывать сестренку, тем более что она знает, как безгранично малышка ей доверяет. Но другого выхода нет.

– Лилочка, только на этот раз ты не передумаешь. Будешь играть со мной по-настоящему. Хорошо? Скажи, что обещаешь.

– Ым, обещаю.

Очередная ложь. Пустое обещание. Но лучше уж так. Девушка не оставит Майю на растерзание монстрам.

– Пойдем, ым.

– Нет. Туда нельзя. Лилочка, ты что забыла? Там же внизу рассерженные мама с папой.

Лилия останавливается и смотрит на запертую дверь.

Она знает, что маме сейчас не до своих дочек. Сейчас она занята спасением своего мужа, своего чудовища. Можно свободно пройти, и никто даже не попытается предотвратить побег. Но сестренка права. Туда лучше не спускаться.

Лилия показывает на окно и подмигивает Майе.

– Что? Туда?

– Ым, да. Перелезем и аккуратно спустимся по веткам.

– Ого, – сначала теряется, но затем радуется малышка. – Классно!

– Так сюрприз, ым, интереснее получится. Согласна?

Майя смотрит в окно, и улыбка исчезает.

– Лилочка, там как-то высоко.

Девушка берет за подбородок сестру, поворачивает ее лицо к себе и снова подмигивает малышке.

– Ты что, ым? Трусиха?

Майя хмурит лоб и мотает головой.

– Нет.

– Поверь, ым, будет весело. Пошли.

Лилия знает, что малышка снова права. Через окно высоко. Опасно. Но они справятся.

– Лилочка, я не боюсь. Ничего не боюсь.

– Ага, ым. Тогда, вперед. Устроим сюрприз.

Майя влезает на подоконник.

– Лилочка, еще там…

Малышка хочет что-то сказать, но осекается.

– Что, ым, моя хорошая?

Майя не отвечает.

Девочка смотрит в окно. Ее глаза округляются, бровки поднимаются, а рот открывается в немом протяжном «аааа». Кажется, она осознала, насколько там высоко, и не на шутку испугалась. Малышка всеми силами борется с подступающим страхом, не хочет признаться старшей сестре и всячески старается замаскировать панику.

– Что, ым? Может, что-то забыла?

Майя торопливо сканирует глазами комнату. Нельзя, чтобы Лилия даже подумала, что сестричка боится. Малышка ищет оправдание своему странному поведению.

– Котофеич!

Глаза останавливаются на коте. Девочка показывает на плюшевую игрушку и с надеждой смотрит на сестру.

– Котофеича, ым, с собой возьмем, – говорит Лилия задорным тоном героя-путешественника из мультфильма про запрятанные сокровища и делает характерный жест рукой.

Нужно подбодрить сестренку.

– Отправляемся! Навстречу, ым, новым веселым приключениям!

Майя в ответ улыбается.

– Ым, в путь!

– Ну вот. Я же говорила! – Майя шепчет на ухо игрушке. – Говорила, а ты не верил. Все у меня получилось.

– Возьмем-возьмем, ым, Котофеича. Как не взять? – продолжает Лилия бравым капитанским мультяшным голосом.

– Хорошо! А то Котофеич переживает. Жаловался, что ничего у меня не выйдет, и он будет грустить.

* * *

Распахивается тяжелая дощатая дверь. Скрипучая. Такие обычно бывают в старых общественных зданиях, что находятся на государственном обеспечении и вследствие чего ремонтируются не с той частотой и регулярностью, которые стоило бы для них проявить. Дверь слегка разбухла и покосилась, из-за чего теперь приходится приподнимать угол, когда есть необходимость ее запереть, но для общей картины кабинета потертый угрожающий и слегка свирепый вид досок подходит как нельзя лучше. Трудно предположить, сколько человек прошло через эту дверь за все эти долгие годы, сколько мытых и грязных пальцев касались ее затертой ручки, сколько раз ею хлопали рассерженные руки и пинали отчаявшиеся башмаки.

Этим утром дверь со сломанным замком беспокоит высокая фигура недовольного мужчины. Разболтанная ручка с глухим стуком ударяется о стену. Ударяется аккурат в то место, где осыпалась штукатурка, и на пороге кабинета появляется силуэт патрульного.

Высокий, стройный, но, видимо, чем-то расстроенный и уставший мужчина ведет за собой компанию еще более расстроенных людей.

– Проходим, – говорит он, небрежно поправляет очки и заводит в кабинет задержанных.

Буквально заталкивает в спину парочку короткостриженых ребят со свежими синяками на лицах. У одного под носом темный след от засохшей крови, у другого разбита бровь.

– Пошли!

Парни вваливаются, синхронно спотыкаются о порожек и, потупившись, встают у стены.

– Теперь молчим. Ждем, – коротко командует патрульный и выглядывает в коридор.

Пяткой ботинка он подцепляет и пинает дверь, та грохочет, встречает косяк, пружинит и возвращается на прежнее место у стены, оставляя кабинет открытым.