Всплески разрывов от близких падений советских снарядов ложились все ближе к бортам немецких броненосцев и канонерских лодок. Внезапно на носу «Шлезиена» полыхнула яркая вспышка прямого попадания, а вслед за ней – еще одна! «Престарелый» немецкий броненосец повторил печальную судьбу английского линкора «Худ». Два удара 305-миллиметровых советских снарядов подряд раскололи носовую башню главного калибра броненосца. Детонация снарядов приняла лавинообразный характер и достигла погребов боекомплекта. Гигантский взрыв шарахнул над водой – носовая оконечность «Шлезиена» окуталась клубящимся ярко-оранжевым пламенем.

Огненный вихрь пронесся по внутренним отсекам, выжигая все на своем пути. Броневые переборки сминались, словно бумажные, лопались трубопроводы, обдавая людей паром, разорванные электрические кабели хлестали еще живых людей, рассыпая фиолетовые искры коротких замыканий. В таких условиях уже никто не вел борьбу за живучесть и непотопляемость корабля, да это было уже невозможно…

Броненосец стал быстро погружаться с растущим дифферентом на нос. Всего через несколько минут из воды показались медные винты. Все три паровые машины продолжали работать. Обезумевшие от ужаса немецкие моряки прыгали с задравшейся вверх кормы броненосца прямо под бешено вращающиеся винты – каждая лопасть, словно гигантский топор палача!

А русская береговая батарея продолжала обстрел, так что к тонущему «Шлезиену» остальные корабли немецкой эскадры подойти не имели возможности. Контр-адмирал Клаусен на флагманской канонерской лодке «Адмирал Лютьенс» лишь сжимал кулаки в бессильной ярости и отчаянии.

* * *

Ценой потери одного старого броненосца немецкой оперативной эскадре удалось все-таки выполнить основное задание – нейтрализовать русский форт «Максим Горький-II». Несколько 800-килограммовых снарядов обрушили подземные коридоры, выбили вторую башню, разом уполовинив огневую мощь важнейшего узла обороны. Погибли несколько десятков артиллеристов, данные о потерях постоянно уточнялись.

Алексей все же свалился в спасительное беспамятство прямо в отсеке Центрального поста. Его снова отнесли в лазарет и передали в заботливые руки начальника санслужбы батареи Евгения Казанского. Алексей пришел в себя от остро пахнущей ватки с нашатырем. Военврач только руками развел и тут же вкатил командиру внутривенный укол. А потом распорядился поставить ему капельницу.

– Что же вы, батенька, творите? С такой контузией – только постельный режим! – категорично заявил доктор.

В лазарет вбежала Карина с мокрыми от слез глазами.

– Евгений Владимирович, как он?..

– Мог быть и лучше, если бы не геройствовал!.. – чуть сварливо ответил военврач.

– Карина, со мной все в порядке. – Кстати, Алексей и действительно чувствовал себя вполне сносно.

Но военврач третьего ранга оставался непреклонен.

– Вы получили серьезную контузию, вместе с общим нервным напряжением неизвестно, к чему это может привести. Постельный режим, покой и побольше спать. Хотя бы недели две…

– Евгений Владимирович, если в ближайшие двое суток я не смогу командовать вверенной батареей, то все усилия относительно моего выздоровления окажутся напрасны. А всех нас ждет весьма незавидная участь!..

Доктор только лишь в очередной раз развел руками.

В очередной раз Алексею удалось совершить невозможное. За те две недели, которые доктор Казанский отводил на его выздоровление, Алексей сумел силами личного состава береговой батареи и при помощи рабочих Севастопольского морского завода починить вторую орудийную башню. Максим Горький утверждал, что «человек создан для счастья, как птица для полета!» Алексей считал несколько иначе – человек живет, чтобы совершать чудеса. Он и сам – «попаданец» из прифронтового воюющего Донецка 2014 года – был тому ярким подтверждением. Алмазная песчинка, попавшая невероятным стечением обстоятельств в жернова истории, заставила саму неумолимую Клио, музу – покровительницу истории, поменять ход событий и причем – неоднократно.

Предстояла тягостная обязанность: похороны погибших артиллеристов. Всего их оказалось тридцать пять человек – тридцать погибли при попадании снаряда и в огне пожара, еще пятеро скончались от ожогов. Тридцать пять погибших за один раз – и это при том, что ни один из десятка немецких снарядов, прилетевших на батарею, не пробил броню… Алексей глядел на аккуратные ряды фанерных гробов, вырытые могилы с горками сухой каменистой земли, на застывших в строю краснофлотцев и офицеров.

– Сейчас и наши погибшие товарищи, и живые – в одном строю. Мы все знаем, что клятвы наши будут выполнены, даже если придется заплатить самую высокую цену. Как заплатили эти ребята… наши товарищи… – Слова давались Алексею нелегко, голова гудела, слегка подташнивало. – Там на море – вражеская эскадра. Скоро к гитлеровским канонеркам и недобитому броненосцу подойдут основные силы: линкоры и крейсеры итальянцев и немцев. Там на суше – вражеская армия, проклятый Манштейн, который тоже уже получил подкрепление. Мясорубка будет страшной – или мы перемелем противника, или он сотрет нас до скального основания. Я сражаюсь за каждого из вас, за наш Севастополь, за нашу Советскую Родину! За кого будет сражаться каждый из вас?

– За Родину! За Сталина!! За Севастополь!!!

* * *

Ремонтом второй орудийной башни руководил лично инженер батареи воентехник второго ранга Николай Лобанов. Вместе с инженером-электриком воентехником первого ранга Николаем Широковым и инженер-механиком, воентехником третьего ранга Ивановым-Яшиным был разработан крайне рискованный, но исключительно смелый проект.

Из второй башни демонтировались оба орудия. Стволы рассоединялись с казенной частью и полностью заменялись. Это, кстати, было и к лучшему, поскольку настрел на каждый ствол уже приближался к критическому. А сама технологическая операция уже была достаточно хорошо отработана.

В прошлый раз замена орудийных стволов заняла шестнадцать дней при минимальном оснащении и механизации. Теперь требовалось провести гораздо более масштабные ремонтные работы. Но зато сейчас, по особому распоряжению командования, и людей, и техники хватало.

Изнутри башню тоже максимально разгрузили, полностью демонтировав тела орудий, заряжающие и вспомогательные механизмы. Люди работали так, как ни до ни после этого! На руках вытаскивали массивные детали весом в несколько сотен килограммов, потому что в тесноте боевого отделения было невозможно использовать что-то эффективнее обычной лебедки или тали.

Затем установили четыре мощных домкрата, к которым подключили через передающие приводы мощные электромоторы. Включили дизель-генераторы подземной электростанции на полную мощность и запитали гигантские домкраты. Алексей с колотящимся от волнения сердцем наблюдал, как медленно – с гулом и скрежетом металла приподнялась с кругового погона заклиненная башня. Вес громадины составляет 900 тонн!

Стальные секции подбашенного погона были заменены, установлены новые шаровые опоры. Рабочие также заново забетонировали расколотые попаданием участки железобетонного покрытия. Установили 100-миллиметровые плиты нижнего броневого пояса. Работы велись постоянно на протяжении четырех суток. Руководил всеми техническими операциями помощник комбата Никульшин.