В кладовой было тихо и темно. И вкусно пахло копченостями. Я сжалась в комок, проверила окружающее пространство, никого не обнаружила – и собралась.

Вдох…

Выдох…

Сила скручивает меня в дугу – и резко распрямляет. Шерсть быстро исчезает под бледной тонкой человеческой кожей. На лицо падают светлые волосы, ноги едва не подламываются в неудобном положении – и я выпрямляюсь.

Уже – человек.

Ф-фу-у-у-у…

Устаешь все время бегать в звериной шкуре. Хорошо мне: я контроль не теряю, зверем себя не ощущаю, и вообще – у меня две половины уравновешивают друг друга. А кое-кто, говорили, и навсегда зверем оставался, перекинуться не мог.

Я потянулась от души. Нагота… Да и пес с ней. А вот остальное…

Запах солений и копчений просто с ума сводил. Я стянула с веревки здоровенный говяжий окорок, чуть не в треть моего роста, которого хватило бы на целый взвод – видно было, что мясо от него отрезалось по мере надобности, – и урча, как лесная кошка, впилась зубами в сочное вкусное мяско.

Ум-м-м-м…

Как же мне этого не хватает в личине зайца! Я все-таки плотоядная… Да и вообще – этот вкус не для зайца, но он позволяет не забыть свою вторую суть. Я оборотень. Хищник по природе своей.

Жир потек по запястью, и я его облизнула.

Хорошо…

Желудок согласно булькнул. Я огляделась, примериваясь к бадье с маринованными огурчиками. И – замерла в углу.

Дверь приотворилась, и внутрь скользнул мужчина. Невысокий, тощий, на редкость вонючий… И тут же заметил меня.

Чего он ждал? Кого?

Не знаю. Но точно не голую девушку со здоровущим окороком в руках. И не успели его глаза округлиться, как я от души приложила его костью. Раз!

И два! И три!

Я существо хрупкое, как приложу, так только хрупнет. Мужчина еще подламывался в коленках, оседая на пол, а я уже слышала шаги к кладовке. Ну не получилось у меня оглушить его бесшумно, никак не получилось…

Я бросила кость и опустилась на колени.

Вдох.

Выдох…

Белая шерсть разлилась по коже, ушки выстрелили вверх – и спустя несколько секунд на полу сидела абсолютно невинного вида зайка. Первым в кладовку ворвался Шарк.

– Ох ты…

Не поняла? Почему люди постоянно ругаются? Странные они существа…

Шарк пнул ногой бессознательное тело. Обернулся.

– Лорд, вы поглядите только…

Колин шагнул внутрь и только головой покачал.

– Как интересно… кого-то не нашли сразу? Отсиделся? Где?

– Интереснее – кто его нашел сейчас?

Шарк огляделся. Пристально так, серьезно…

– О, и ваша зайка тут?

Я прыгнула к Колину, и юноша подхватил меня на руки.

– Испугалась, маленькая?

Вообще-то нет, но специально для тебя могу даже дрожь изобразить. Благо зайцам подрожать – что пописать. Колин принялся ласково почесывать меня за ушком.

– Все в порядке, малышка, все хорошо…

Приятно, когда о тебе заботятся.

– Шарк, возьмем этого типа, там допросим. Кстати, чем это его?

– Костью от окорока.

Шарк шевельнул ногой изрядно поглоданный мной кусок.

– И кто?

– Придет в себя – узнаем.

Хорошо, что зайцы смеяться не могут. А то бы точно фыркнула, представляя рассказ уложенного мной типа о голой девушке, которая отлупила его бычьей задней частью.

Часа через два все выяснилось.

Как обычно, за всем стоял Рыло. Крашри, дрянь паскудная, всего не сказал. А именно, что должен был отправить весточку Рылу к определенному дню. Голубем.

Видимо, птица осталась у одного из удравших. Вадан о ней точно не знал, иначе сказал бы. Или не придал значения?

Теперь уже не важно.

Не получив известия о моей гибели, Рыло понял, что не дождется, – и направил на тракт вторую компанию: Карна Макри и еще десяток людей – с наказом отравить меня в этом трактире и взять живьем.

Ладно, запомню, сочтемся. Я Рыло тоже живьем брать буду, нам найдется о чем поговорить… Долго… Больно…

Карн приехал к старому знакомому – и по его указке нам подлили снотворное. Спасибо заюшке.

Плохо было другое. В суматохе мы, не разобравшись, уходили и Карна. А воскресить и допросить уже не получится. Его люди?

Нет, они, конечно, знали, слышали, но не им же Рыло приказ отдавал! А значит, и цена их словам – медяшка. И что с ними делать?

У Шарка сомнений не было. Повесить. Всех. Невиновных тут не было по определению. Если согласились на такое, все зная и понимая, никто даже не предупредил… Повесить. И оставить пергамент – кто, за что, когда…

Я могу, своим правом и словом. Правда, если узнает король, мне придется ответить, но в этом случае можно не бояться. Я не по дури или прихоти, на меня покушались – и это признано в присутствии моих людей. Ну и трактирщик, со слюнями и соплями, просьбами и молитвами, даже попытками поцеловать мой сапог – безуспешными, нечего мне обувь портить! – написал признание. Будет чем оправдаться.

Интерес представлял разве что тот несчастный из кладовки.

Это был один из слуг. Когда началась заварушка, он храбро сбежал и отсиделся в погребе. А когда все закончилось и чуть поутихло, он решил пробраться в кладовую… Зачем?

После нескольких пинков по ребрам он признался, что там хозяин вроде как держал заначку.

Где?

С добровольной – пара отрезанных фаланг пальцев не в счет – помощью Винни мы нашли указанное и только присвистнули.

Дорогая одежда, кое-где расшитая драгоценными камнями, скромная кубышка на несколько килограммов золота – да иные лорды беднее живут.

– Точно. Шалили они с проезжающими, – подтвердил мои мысли Шарк.

Сильно шалили. Приговор становился неизбежным. А кто слугу…

Вот тут мне чуть дурно не стало.

Слуга заявил, что в кладовой была девушка. Красивая, голая, тощая, конечно, но все при ней. И оглушила его окороком, который держала в руке.

Девушка?

Та самая?

Шарк подумал, а потом не поленился сходить в кладовую. Примерился к коровьей тушке…

– Лорд, он вроде как и не врет, но… Не может это быть ваш лесной дух?

Я попробовал поднять окорок – и понял, что Шарк имеет в виду. Тяжелый… держать я его смогу и даже замахнуться, но то – я! Тренированный мужчина, а не молодая хрупкая девушка, вовсе нет!