Мы встретились с ним, позвонив по объявлению о продаже виллы: просто очень хотелось посмотреть на белоснежную красавицу с голубыми карнизами и ставнями, ярко-оранжевой черепицей и захватывающими дух видами на долину Пуниша. Заинтересовав Альфредо как потенциальные инвесторы из Европы, мы проникли внутрь этого, казалось, парящего над землей здания с башенкой и прошлись по его полам из испанской плитки, заглянули во внутренний дворик, выложенный андалузской майоликой, и выглянули из окна верхнего этажа на укрытую утренним туманом, как одеялом, зеленую долину. Оценив наши с Ольгой не слишком сдерживаемые восторги, как, впрочем, украшения и телефон последнего поколения моей московской компаньонки, Альфредо, видимо, почуял аромат чернил, которыми по традиции подписывают купчую в Ла Фальде, перьевой ручкой, и пригласил нас на обед в один из лучших ресторанов города. Мы согласились.

Ресторан-гриль «Дон Хулио» встретил нас улыбчивыми официантками с внешностью и ростом топ-моделей и внушительным меню, которое, впрочем, не понадобилось. Альфредо попросил принести «все как обычно», и стол очень быстро заполнился яствами, как скатерть-самобранка. Все было отменного качества, мясо, которое, похоже, еще с утра бродило по окрестным лугам, можно было разрезать ложкой. Подкопченные овощи-гриль, деревенский бездрожжевой хлеб, маринованные баклажаны, расплавленный сыр проволета с душицей и непременное красное вино дополняли застолье, которое, несмотря на свою простоту, могло бы соперничать, учитывая качество блюд и продуктов, с тем, что предлагали рестораны, увенчанные мишленовскими звездами.

Альберто отломил кусочек мяса вилкой, не прибегая к помощи ножа, и положил его в рот, закрыл глаза и, покачивая головой, как при исполнении священного обряда, стал медленно жевать, вздыхая от удовольствия.

– Вот представьте, сколько людей так и не выберутся из муравейников больших городов. Каждый день они толкаются в метро, просиживают в пробках, съедают под вечер размороженный гамбургер с безвкусным гарниром… И я так жил в Буэнос-Айресе: семья, работа… зарабатывал много, а тратить боялся. Да что там говорить… разве можно сравнить? – И он мотнул головой в сторону гор и припаркованного у ресторана «мерседеса». – Все это благодаря жене, которая решила меня бросить и уйти к моему другу. Да, тогда казалось, что после этого удара в самый под дых уже не оправлюсь. А теперь думаю: Господи Боже, так бы и прожил век винтиком в адской урбанистической машине, ничего бы не понял.

В Кордобе, куда уехал Альфредо залечивать свое разбитое сердце и раненое достоинство, дела пошли как-то сразу. Целебный горный воздух, благоприятный климат, как в температурном режиме, так и в бизнесе, помогли ему быстро найти свою нишу в мутном омуте продаж недвижимости: он занялся переделом сельскохозяйственных участков и ферм с последующим выставлением их на рынок. Бывший менеджер автосалона и рогатый супруг превратился в солидного владельца многих значимых объектов. За два года ему удалось купить гостиницу, несколько соевых полей, два дома и ресторан. В его доме появилась хозяйка: вывезенная из нищеты поселка, расположенного вблизи основного шоссе провинции, девушка лет девятнадцати. Не закончившая даже средней школы, приглядывавшая за девятью братьями и сестрами, она обладала дикой красотой и грацией лесной лани или скорее рыси и таким же чутьем на добычу. Альфредо превратил ее жизнь в ту сказку, что она видела только по телевизору, выставленному на витрине единственного в их поселке магазина электроприборов. Замирая перед экраном, она смотрела на женщин из сериалов, которые жили в красивых домах и спали в кроватях таких огромных, что можно было лечь поперек. Когда Альфредо привел ее в первый раз к себе в дом, она легла поперек его королевской кровати, закрыла глаза и поняла, что Пресвятая Дева ее услышала: никогда больше она не будет спать на старом продавленном матрасе в комнатушке, заставленной двухъярусными кроватями для младших сестер.

Альфредо долго рассказывал нам о преимуществах жизни в Ла Фальде, одобряя наш выбор, – мы пообещали ему не затягивать с ответом и сообщить о своем решении сразу же по приезде в Буэнос-Айрес. Деньги, что мы предлагали ему за обед, он брать категорически отказался и даже обиделся, когда мы попытались настоять.

– Когда купите дом и переедете, на вареники меня пригласите с борщом, – проявил он осведомленность в русской кухне.

А потом, по дороге в гостиницу, он завез нас к себе. Мы зашли в просторный дом, из каждого окна которого открывались виды на горы, долину и озера, как иллюстрация к его рассказу об удавшейся жизни. Пока мы ходили по комнатам, разглядывая монументальный камин, облицованный зеленым малахитом с декоративными украшениями над ним, стильную мебель из красного дерева местной породы квебрахо-колорадо, бронзовые люстры, на хрустале которых поигрывало садящееся за сьерру солнце, за нами неотступно следили большие, широко расставленные карие глаза трофейной жены Альфредо, которая, поздоровавшись с нами при входе, осталась перебирать голубику для варенья на патио. Ее изящно вырезанный профиль и точеный силуэт на фоне лиловых гор и сочного синего неба Ла Фальды был самым лучшим украшением в доме Альфредо и в его жизни.

У каждого города есть свой запах. Неповторимый, как у каждого человека. По запаху, говорят, мы влюбляемся. Активизируются рецепторы эндорфинов в носу, и вот, еще только вдыхая любимый город, мы в его власти, мы хотим вернуться, оттягиваем дату отъезда или, в случае таких экстремалов, как я, остаемся в нем жить.

Мар-дель-Плата пахнет морем, цветами, свежеиспеченной сдобой и кондитерскими изделиями. Ближе к порту к этому букету примешивается запах сырой рыбы и жирных морских котиков, периодически вылезающих из холодных вод Атлантики погреться на камнях. А когда на раскаленные от летнего солнца камни тротуаров падают крупные капли дождя, весь город пахнет горячим морским камнем, добываемым здесь же, в Мар-дель-Плате, и одевшим город в серый цвет средневековых замков. Из этого камня строят дома – шале, как называют здесь частные коттеджи, мостят им тротуары и набережные и используют его в интерьерах. На тротуарах камень прорастает травой на стыках несимметричных плит, и это создает самое приятное покрытие для бесконечных прогулок по Счастливому, как его называют аргентинцы, городу.

Ощущение, что я попала в детство, в семидесятые, приходит не только от запахов. Витрины кондитерских и обувных магазинчиков, игровые залы с автоматами, карусели и светомузыкальные установки уносят в далекие годы поездок в Ялту, Евпаторию и Мисхор. Даже очереди в самые дешевые кафешки, состоящие из супружеских пар, одергивающих своих отпрысков, которые просят розовую сахарную вату, продающуюся рядом на тротуаре, похожи на очереди в столовые крымских курортных городов в разгар сезона.

На лето сюда съезжается вся Аргентина, и маленький городок с шестьюстами тысячами коренного населения разрастается до двух миллионов, а за весь год Мар-дель-Плата принимает более восьми миллионов человек.