говорят о том, о чем он сам думает всякий раз, когда смотрит на юг, где развалился среди своих каменных городов, которые ненавидит любой степняк, этот заносчивый и хитрый лев – эмир Тимур! Но по какому праву он решил, что эти города его? Он выставляет вместо себя на троне каких-то жалких мальчишек из рода Чингисхана, даже кланяется им, но относится к ним, как к мухам или комарам, может прихлопнуть в любую секунду. А ведь это правда, он и из него хотел сделать такую же бессловесную куклу и управлять им! И все это знают – все! И говорят об этом у него, хана Тохтамыша, за спиной!

– Поднимись, Казанчи, – приказал хан.

Великий бек покорно поднялся с колен. Но остался стоять сгорбленный перед ним, не поднимая на хозяина глаз.

– Я знаю, что вы правы, – вдруг вырвалось у Тохтамыша, – знаю давно.

Казанчи переглянулся с Земфирой.

– Многие проклинают Тимура на землях, занятых им, – сказал великий бек, и жена хана настойчиво кивнула, подтверждая слова своего красноречивого брата. – Ждут избавления Могулистан и Хорезм! И ждут истинного правителя – потомка Чингисхана! А нет на сегодняшний день во всей Золотой Орде более прямого потомка великого завоевателя, чем ты! Пойди и возьми то, что принадлежит тебе! Возьми Мавераннахр – оплот Тимурленга!

Тохтамыш, не веря своим ушам, обернулся на великого бека. Но тот со всей страстью продолжал:

– Возьми Самарканд, Ургенч, Шахризаб, Бухару! Как когда-то их взял Чингисхан!

– Взять все его города? – нахмурился Тохтамыш.

– Да! Силой! Кровью! Великой кровью! Твои бахадуры только и ждут этого! И шепчутся между собой: когда же наш хан решится на этот шаг! Наши сердца давно ждут великой битвы!

Тохтамыш был в смятении, первый раз ему напрямую сказали такое. Но эта мысль необузданной страстью уже опьянила его.

– Сколько раз я думал об этом! – прошептал он. – Мечтал!

– У тебя лучшее войско в подлунном мире! – продолжал Казанчи. – Воспользуйся им! Ты полетишь по его землям как ветер! Как пламя! Ты рожден побеждать, о великий хан!

– Ты рожден побеждать, о мой возлюбленный муж! – подхватила Земфира.

Глаза Тохтамыша заволокло грезой. Вот о чем он мечтал эти годы! Где последнее море, кто его знает? А Мавераннахр – рядом! И рядом – обширный богатейший Иран – великий приз! Он уже слышал музыку битвы: в его воображении шла страшная сеча. Тысячи людей бились на мечах! Вопли раненых и предсмертные крики слышались повсюду. И они ласкали его слух. И лицо побежденного Тимура выплывало к нему из этой кровавой битвы.

– Я рожден побеждать! – убежденно сказал он. – Я пройду огнем и мечом по его землям! Я заставлю эмира Тимура… Тимурленга, лукавого Железного Хромца, склонить голову перед потомком Чингисхана! Даю вам слово! Собери моих избранных бахадуров, Казанчи! Чингизидов: Бека Полада, Исабека, Йаглибия и других! Я скажу им свое слово – слово хана улуса Джучи!

2

Как снег на голову в конце зимы 1386 года обрушилась на Тимура невероятная новость. Он не желал верить своим ушам и даже переспросил посланника:

– Возможно, я плохо слышу? Или дьявол нарочно искажает твои слова? Что ты сейчас сказал, несчастный, повтори?!

Посланник скорбно и виновато повторил то же самое:

– Государь, не гневайся, но это так! Хан Тохтамыш с девятью туменами войска (девяносто тысяч. – Авт.) перешел границу. С ним двенадцать Огланов – потомков Джучи. Они миновали Дербент и Ширван, разграбили окрестности Табриза и в Табризе остановились. Там сейчас они пируют – празднуют победу. Их воины в большинстве язычники, перебили много правоверных мусульман. От насилия стонет земля, так велели передать тебе те, кто выжил и бежал из родной земли.

Тимура окружали его верные полководцы и беки. Взгляд государя встретил взгляд Сайфа ад-Дина.

– Как такое может быть? – спросил Тимур. – Табриз подчиняется мне. Тохтамыш не может не знать этого.

Его полководец и друг покачал головой.

– Не думаю, государь, что кто-то решил так пошутить над тобой. Оболгать хана. За такие шутки кожу сдирают живьем. Если говорят такое, то это правда. – Сайф ад-Дин посмотрел на огонь, горевший в каменной чаше. – Но меня это не удивляет – гордыня и легкие победы давно застили глаза хану Тохтамышу. Позволяя себе такое, он затевает с тобой войну. И вокруг него достаточно Огланов-Чингизидов, нойонов и беков, которые хотят войны на все стороны света, чтобы получить новые земли и распространить свою власть.

Молчание в пестрой от мозаики зале было долгим.

– Не верю тому, что он сам решился на такое, – покачал головой Тимур. – Я столько раз спасал его от смерти, я сделал его ханом великого улуса Джучи. Не верю! Ему могли напеть многое и многие! Яд, умело вливаемый в уши речами подлецов, может отравить самого рассудительного человека. А такого пылкого, как Тохтамыш, и подавно. Я знаю его нрав. Он поступил так по дьявольской подсказке, вот что я думаю. Мы должны образумить его.

Тимур понял стратегию Тохтамыша и понял, что за его нападением стоят безрассудные и жадные до чужого советчики. В первую очередь – проклятая ордынская знать. И вот – итог: хан Золотой Орды напал на Табриз, столицу Азербайджана, на город, который был одной из древних столиц Иранского государства.

Но почему именно Северный Иран и Азербайджан?

Третьим по величине улусом, который образовался чуть более ста лет назад, был улус воинственного внука Чингисхана – Хулагу, сына Толуя. Он расширил его самовольно, завоевав многие земли, и поскольку был силен, Великий хан Монгольской империи Хубилай признал его, но на правах ильхана, «хана племени», или «улусного хана», младшего в правах перед императорами династии Юань[21]. Хан Газан из династии Хулагу вскоре отменил эту зависимость в одностороннем порядке. Династия Хулагуидов из обширнейших территорий Ближнего Востока выбрала столичными землями Иран со столицей в Табризе и его северную кавказскую окраину – Азербайджан. Поэтому именно тут и разворачивалась позже основная борьба за власть. Но государство Хулагуидов оказалось недолговечным. К середине четырнадцатого века, как и Мавераннахр, оно полностью раскололось на ряд отдельных независимых княжеств, и на всей этой территории наступила анархия. Все резали друг друга. Этой раздробленностью первым решил воспользоваться Тимур, отхватывая от бывшего государства Хулагуидов завидные доли и присоединяя их к своему царству. Государство Ширван со столицей в Табризе тоже откололось от бывшего царства Хулагуидов и во главе с шахами зажило мирно, но так было недолго. Ширваншахи и не предполагали, что окажутся между двух огней, меж двух рыкающих друг на друга монстров – среднеазиатского владыки эмира Тимура и хана