Она вошла в прихожую. В доме сильно пахло растворителем.

— Ой, я забыл вынести скипидар.

Он куда-то исчез, но вскоре вернулся, держа в руках стеклянную банку с замоченными кисточками.

— Запах скоро выветрится. Я оставлю это пока здесь.

Открыв наружную дверь, он выставил наружу банку и снова запер дверь поворотом ключа. Она повесила куртку на прибитую к стене вешалку с полкой для шляп.

— Вы рисуете? — поинтересовалась она.

— Просто в качестве хобби. Входите. Мы же должны выпить кофе.

Наклонившись, он расшнуровал ботинки, и она последовала его примеру. Потом он предложил ей пройти в кухню.

Она огляделась по сторонам. Наверняка этот мужчина живет не один. На окнах — белые тюлевые занавески, прихваченные розовыми бантами по бокам. На подоконнике — ухоженные комнатные растения, она забыла их названия. Под каждым горшком белая кружевная салфетка ручной, видимо, вязки.

Он подошел к мойке и налил воду в кофейник.

— Присаживайтесь.

Она сделала что ей велели. Из окна была видна дорога. Вытащив почти пустую облезлую банку, он отмерил кофе. Она посмотрела на него внимательно. Что-то на этой кухне было не так. Все выглядело опрятным, прибранным, но каким-то устаревшим, что ли. Неудобно низкие рабочие столы, старые, ни разу не менявшиеся дверцы кухонной мебели. Да, вряд ли устройство дома составляло главный интерес того, кто здесь жил. Хотя кто она такая, чтобы критиковать.

— Вы живете один? — поинтересовалась она.

На этот раз он посмотрел на нее почти сердито.

— Да. С тех пор как умерла мама, я живу здесь один.

— Простите. Это случилось недавно?

Запыхтела кофеварка.

— Нет-нет. Прошло уже около десяти лет.

Но занавески ты не поменял.

— Бутерброд хотите?

— Спасибо. С удовольствием.

Он подошел к холодильнику. Старая модель с черной пластмассовой кнопкой на ручке. Такой холодильник был в квартире у Гун-Бритт в Хюлтариде. Двадцать пять лет назад.

Взявшись за ручку, он помедлил.

— Ах да, — произнес, убирая руку. — Я забыл заехать в магазин. Боюсь, вам придется удовольствоваться одним кофе.

— Конечно.

Открыв кухонный шкаф, он вытащил чашки и поднос. Миленькие кофейные чашечки в голубой цветочек. Расставил их на столе и открыл нижний ящик.

Раздался звук приближающегося автомобиля, и она выглянула в окно. Но машина, проехав мимо, исчезла из поля зрения.

Ингмар сворачивал салфетки. Тонкие салфетки, предназначенные специально для кофепития. Последний раз она видела похожие, когда пила кофе у кого-то в гостях в Хюлтариде. Ну и что? В сельской местности время никуда не торопится.

— Все должно быть красиво, когда принимаешь дорогих гостей.

Она наблюдала за тем, как обстоятельно он расстилает скатерть, как аккуратно задвигает ящик. А он явно воодушевлен. Как будто давно не испытывал ничего столь же приятного. Наверное, потому что к нему редко приходят в гости женщины.

Прежде чем разлить кофе, он принес серебряный подносик с сахарницей и маленьким сливочником в том же стиле, что и чашки. Оглядел убранство стола, явно любуясь. Наконец сел напротив нее и улыбнулся:

— Прошу вас.

— Спасибо.

Сливочник почему-то оказался пустым, ей захотелось попросить молока к кофе, но она воздержалась. Взяв чашку за крошечную ручку, сделала один глоток. За его спиной висела вышитая крестиком картинка в рамке. «Любовь сильнее всего».

— А что вам нужно от Керстин? — внезапно спросил он.

Вопрос застал ее врасплох. Очевидно, он всю дорогу следил за ее напряженными раздумьями, но теперь до нее вдруг дошло, что ему по-прежнему не известно, кто она такая.

Сибилла опустила глаза.

— Я хочу просто поговорить с ней немного.

Улыбка словно приклеилась к его лицу.

— Для чего?

Она почувствовала, как в душе начинает шевелиться раздражение. Может, у него и добрые намерения, но они ее абсолютно не интересуют.

— Это касается меня и ее, — ответила она наконец.

Ингмар не спускал с нее глаз.

— Вы в этом уверены?

В чашке была бурда, — заваривая, он положил слишком мало кофе. К тому же ей надоело поддерживать разговор. Она встала.

— Спасибо за кофе, спасибо за то, что довезли. Но я думаю, что мне лучше подождать на улице.

Не отвечая, он продолжал улыбаться. В какое-то мгновение ей показалось, что он не тот, за кого себя выдает. При виде этой дурацкой улыбки хотелось сказать что-нибудь резкое. Точно он придумал какую-то забавную историю, но не собирался ни с кем ею делиться.

Она вышла в коридор и зашнуровала ботинки. Поднимая голову, обнаружила, что он стоит в дверном проеме. Его улыбка стала еще шире.

— Но вы ведь сейчас не уйдете?

Это прозвучало почти как команда. Ей только этого и надо было.

— Еще как уйду. Я не пью кофе без молока.

— Вот как. Не думал, что у вас так много претензий.

Он ужалил как змея. Без колебаний. Будто прекратил наконец выбирать слова.

Внутри у нее вспыхнула первая искра предчувствия. Она взяла куртку.

— Что вы хотите сказать? — спросила она уже без прежней уверенности.

Он заметил новые нотки в ее голосе, и по его лицу снова расползлась улыбка.

— Я хочу сказать, что такие, как ты, должны быть довольны тем, что им дают.

Ей стало страшно, но она изо всех сил старалась это скрыть. Внешне он выглядел не очень сильным, но в ее жизни случались ситуации, когда она недооценивала чужую силу. Если их по-настоящему припирает, то шансов практически нет. Но сдаваться добровольно она, разумеется, не собирается.

— Что тут за место такое, черт бы вас всех побрал? — произнесла она внезапно. — Там расчленительница, тут насильник. Вы уверены, что у вас все в порядке с питьевой водой?

Она покосилась на входную дверь. Ключа в замочной скважине не было.

— Там заперто, — сообщил он. — А я должен кое-что тебе объяснить. Вот чего у меня совсем нет, так это желания ложиться с тобой в постель.

Ее это ничуть не убедило. Отступив на шаг назад, она уперлась спиной в лестницу, которая вела на второй этаж.

— Но кое-что другое нам с тобой, пожалуй, стоит выяснить.

Она сглотнула.

— Не думаю, что нам есть что выяснять.

Он снова улыбался.

— Есть, Сибилла. Еще как есть.