Она усмехнулась тому, насколько тщательно он выбрал слова. Минуту раздумывала, не ответить ли, что вклад был, напротив, в основном в нее, но в конечном счете решила сохранять серьезность.

– Не стоит благодарности, – ответила она. – В целом Евгениус был вполне ничего себе. Ну и не сказала бы, что я никогда раньше этим не занималась. Хотя действительно впервые мне пришлось скурвиться для хорошего дела.

Эверсон хмыкнул.

– Я бы не стал это так называть. Тем не менее твоя помощь, безусловно, помогла спасти тысячи жизней и перевести весь регион на новую колею.

– Я признательна за попытки придать этому благородный вид. Хотя, конечно, не то чтобы у меня был выбор. Мы оба знаем, что командор послал меня в Роев именно затем, чтобы я пришлась по вкусу его княжеской милости. Если я не получу Плащ, меня ждет петля, а это значит, что, независимо от задания, отказаться я не могу.

Натаниэль нахмурился.

– Посылая тебя в Роев, я действительно надеялся, что ты привлечешь его внимание. И действительно, угроза смертной казни добавляет тебе мотивации, чтобы отличиться. Но, давая тебе это задание, я вслух предупредил, что твой отказ не повлияет на твои шансы вступить в Орден. Выбор у тебя был. Никто не принимал за тебя решения. Ни того решения, что привело тебя на встречу с палачом, ни того, что привело тебя сюда, ни того, что касалось Евгениуса. Ты сама сделала каждый из этих выборов.

Девушка медленно поднялась.

– Я уже говорила, князь был в целом очень даже ничего себе. И, наверное, я переспала бы с ним, так или иначе. И сутенеры у меня бывали и похуже, но они хотя бы были честны перед собой.

Поклонилась и вышла, не дожидаясь ответа командора. На одной злости сумела дойти до половины лестницы, а потом все же потеряла над собой контроль и расплакалась. Несколько раз ударила в стену, пытаясь удержать крик. Потом села, с трудом переводя дыхание. Не представляла себе, сколько времени у нее ушло на то, чтобы совладать с собой, чтобы встать и пойти дальше.

– Все в порядке? – спросил Септимус, когда она вышла на первый этаж.

– Да, – ответила Мойра, украдкой вытирая последние слезы. Попробовала даже улыбнуться, хотя эффект был ничтожным. И сразу же почувствовала взгляд мужчины на своем теле. Она всегда могла почувствовать, на что именно он смотрит, как будто его глаза касались ее – невидимым, но вызывающим мурашки образом. Терпеть этого не могла.

– Ты же знаешь, что всегда можешь со мной поговорить, если что не так, – сказал он с искренней заботой. Эффект от фразы оказался несколько испорчен тем фактом, что его взгляд немедленно сполз ей в декольте.

– Ясно, – ответила она. – Опоздаем на тренировку. – Мойра двинулась вперед, но сразу же почувствовала, как взгляд Септимуса останавливается на ее ягодицах. – Знаешь, я кое- что оставила в своей комнате. Ты ступай, а я еще забегу в казарму, – сказала она быстро и удрала, не дав ему ответить.

Она вернулась в свою комнату, села на кровать и обхватила голову ладонями. Ненавидела это место. Ненавидела почти все, что с ним было связано. А самым поганым было осознание того, что даже без висящего над ее головой приговора уйти было абсолютно некуда. Это была ее жизнь. Это было все, что она имела.

* * *

Костры для казни сложили на холме в некотором отдалении от стен Командории 42. Вокруг них собрались все Серые Стражники и рекруты, а также много людей из окрестных деревень и Остробора. Сама княгиня Ольга прибыла во главе своих войск – сразу же после казни они отправлялись на войну. Не слишком оптимистическое начало для кампании, однако княгиня утверждала, что это придаст ее людям мотивации. Вдобавок ей важно было таким образом дистанцироваться от преступлений своего брата.

– Когда мы можем ожидать ответа от твоего отца? – спросил стоящий рядом с Натаниэлем Эдвин.

– Ну, пока до него дойдет известие, мы уже будем в середине войны. А потом я буду либо героем, что победил дикарей, либо героическим трупом. Так или иначе, что бы ни сделал папа, это будет проблема не текущего момента, – разъяснил командор, после чего вышел к толпе.

Все разговоры тут же стихли. В тишине отчетливо послышались жалобные стоны Лукаса.

– Жители Границы! – начал громко Натаниэль. – Сегодня мы все станем свидетелями справедливости. Запомните этот день, потому что он ясно покажет – никто не стоит над законом независимо от титулов, независимо от громкой фамилии. Каждый, кто ввергает себя в адское искусство магии, рано или поздно должен за это заплатить. Каждый, кто свершит плащеубийство, будет схвачен и наказан. Нет исключений! Князь Одон, князь Лукас, есть ли у вас какие-то последние слова?

– В рот вас всех! – вызывающе крикнул бывший наследник Остробора.

Его товарищ в этом последнем путешествии был менее задиристым.

– Ты не можешь этого сделать, – выдавил он из себя сквозь слезы. – Прошу тебя. Ведь мы же братья. Мы росли вместе. Ты знаешь мою жену и детей. Я… Я не хотел. Теперь я уже понимаю свою вину, уже получил урок. На самом деле. Это все из-за отца, ты же знаешь, какой он. Я не мог… Я не хотел опять разочаровать его. Но ты… ты стал точно таким же, как он, как наш отец! – выкрикнул Лукас в отчаянии. Захлебнулся слезами, потом жалобно продолжил: – Помнишь, как мы ходили гулять с мамой…

– Хватит, – прервал его Натаниэль, сам еле сдерживая слезы. – За ваши преступления вы приговариваетесь к смерти. – Махнул рукой, и Вульф бросил факел на политый маслом валежник.

Воздух наполнили крики, сперва страха, а потом боли. Начальник Командории подошел к Кассандре и заставил себя смотреть прямо на умирающего брата. Одновременно поглаживал золотой перстень на пальце, пытаясь почерпнуть силу.

– Когда все закончится, пойдешь в мои покои и прогонишь брюнетку, – приказал он, внешне не показывая эмоций.

– Ты можешь это сделать и сам. Достаточно сказать…

– Не могу, – оборвал он резко. – Не после этого.

– Понимаю. – Она утешающе дотронулась до его плеча. Помогло, по крайней мере на какое-то время.

Натаниэль поднял руку и подал знак. Две стрелы пронзили воздух и обрезали ужасные вопли страдания. Люди понемногу начали расходиться. Зютек и Флавиус подошли к своему командору, ведя с собой его коня.

– Все готово, – заверили они.

– Спасибо, – ответил он, заставляя себя играть приличествующую случаю роль. – Пора собираться. Нас ждет война.

Прошло уже несколько лет с тех пор, как Вильгельм в последний раз принимал участие в войне. Ребенком он был ею буквально зачарован. Вся его семья на протяжении целых поколений выбирала себе военную профессию, сражения были у них в крови. Те предки, что не дождались гибели на поле славы, не удостаивались даже упоминания во время собраний рода. Но это было давно и совсем в другой части Империи. Сейчас Вильгельм дор Гильберт выбирал себе более простые, менее требовательные задания. Охрана купцов, розыск и задержание преступников, защита одиноких деревушек от бандитов. Короткие поручения, что оставляли ему полный контроль над собственной судьбой. Несмотря на это, когда настало время, он записался в войска княгини Ольги из Остробора. Не оттого, что хотел помочь в битве с дикарями, просто этого требовала его миссия.