не корректно определяет границу, которую лучше не переступать в общении со мной.

После чего скептически оглядел получившегося у меня Чебурашку в клоунском наряде, покосился на Катерину, у которой мои усилия вызвали приступ хохота, но все-таки положил яйцо в корзину.

– Ты пойдешь в церковь?

– Я тебя не пущу, – сказала Катерина.

– Лучше дома, – добавила Юля известный слоган.

– Нас призвали провести обряд освящения самостоятельно, – напомнил я. – И это будет интересный опыт.

– Почему?

– Потому что каждому воздастся по вере его.

Девчонки замолчали, но не уверен, что они меня поняли. Даже Баффи, которая всем своим видом показывала, что разговор затянулся и нужно или поиграть, или погулять, или поесть.

Саша отложила фломастер и внимательно посмотрела на свою работу: на блекло-розовом яйце был нарисован черный знак вопроса.

– Если вы не против, я оставлю его таким.

– Хорошо, – кивнула Катерина. – Это головоломка?

– Это символ возрождения и начала новой жизни, – ответила Саша, не глядя на мою жену.

– А почему знак вопроса?

– Потому что я не знаю, что будет дальше.

И я успел заметить, как на этих словах изменилось лицо Катерины.

Успел заметить до того, как она поднялась, отвернулась и спросила:

– Кто-нибудь будет кофе?

– Лучше чай, – громко произнес вошедший Андрюха. – Если ты не против, любовь моя.

– Мы что, забыли закрыть дверь? – осведомилась Катя.

– Нет, я ее выломал.

– Я ничего не слышала, – сообщила Саша.

– Тебе еще рано.

– Почему ты не на самоизоляции? – спросила Юлька, поправляя маску.

– По тебе соскучился, красавица.

Андрюха попытался поцеловать девушку, но та завизжала и забилась в угол, требуя не нарушать режим.

– Яйца, значит, красим? А мы с Борей думаем: куда ты запропастился? – Ничуть не смутившийся Потапов поставил на рабочий стол смартфон, с которого на нас взирал Запятой, и дружелюбно сообщил: – Яйца красим.

– Ты тоже?

– А чем я хуже? Мне сегодня никуда не нужно.

– А чай зачем? – с подозрением осведомилась Катерина.

– Полдень наступил.

– И что полдень?

– Вот что. – Андрюха водрузил на стол бутылку Loch Lomond. – У меня есть кое-что вкусненькое к чаю.

Сидящий в смартфоне Боря сглотнул так громко, что Баффи поднялась и недоуменно огляделась.

– Пробовал такой?

– Нет, однако семнадцать лет говорят сами за себя. – Я быстро прочитал этикетку. – Что они имели в виду, написав organic?

– Без красителей и консервантов, – ответил Потапов, открывая бутылку.

– Гады, – с чувством произнес Запятой.

– Отпросись у Леи Давидовны в магазин.

– Я вам это никогда не прощу, – сказал Борис, отключаясь.

– Нам будет тебя не хватать, – попрощался с Запятым Андрюха. – Можно я тоже яйцо раскрашу?

– Ты еще спрашиваешь. – Я подвинул Потапову фломастеры. – Развлекайся, маленький.

– А ты тащи стаканы.

– Когда закончим.

Андрюха понял меня с полуслова, отодвинул бутылку, подмигнул Баффи: «Как у вас тут строго!» – и взялся за фломастеры.

Что же касается чая, то это наш с Андрюхой любимый способ распить бутылку виски: под обжигающе горячий китайский пуэр. Сочетание получалось и вкусным, и полезным, и позволяло затянуть посиделки на много часов.

Когда все яйца приобрели новое звучание, Юля ушла к себе, я заварил чай, Катерина принесла бутылку вина, и мы вчетвером засели играть в преферанс. Расписали «тридцатку», одержав неуверенную, но все-таки победу над «женской сборной», выпили полбутылки отличного виски и по литру пуэра, увидели, что на улице достаточно стемнело для того, чтобы отправиться выгуливать Баффи всей компанией, отправились, побродив по темным аллеям «полосы любви», а вернувшись, застали в холле первого этажа привычную для времен самоизоляции толпу неравнодушных граждан. Спрашивать, что случилось, не пришлось: едва мы вошли в подъезд, как стоящий ближе всех Рыбкин повернулся и громко сообщил:

– Грабителя ищем! – В его глазах пылал охотничий азарт.

– Настоящего? – осведомилась Катерина.

– Да!

– Кто ищет? – пискнула Саша.

– Сверчков.

Мы с Андрюхой переглянулись, улыбнулись и предложили спутницам идти к лифту, потому что «все это ерунда».

Однако грабитель, как выяснилось чуть позже, действительно был…

Ограбление по…

Отправив женщин домой, мы с Андрюхой поднялись на этаж Покемона, который стал эпицентром расследования, и застали там «оперативную группу»: Сверчкова, двух его дружков-пенсионеров, дворника Фаридода, которого все звали Федей, и саму Великую. Говорили они одновременно и громко, на открывшийся лифт внимания не обратили, поэтому я скомандовал увязавшейся за нами Баффи: «Голос!», и бодрый лай внес в происходящий сумбур немного здорового безумия. Толку в этом не было, но мне нравилось думать, что на помощь суетящимся гражданам прибыл пограничник с собакой.

Как видите, я тоже начал сходить с ума.

Хотя Андрюха потом сказал, что всему виной стало отравление пуэром, которое мы лечили семнадцатилетним виски.

Придя в себя после естественной в таких случаях радости, руководство ТСЖ строго уставилось на нас, но поскольку все знали, что собачка моя, несмотря на размеры, все еще щенок, решили, что голос Баффи подала по собственной инициативе.

– Что случилось? – жизнерадостно осведомился я.

– Егор Федорович засек на этом этаже грабителя, – сообщила Великая.

– В смысле?

– Неизвестный мужчина в плаще и лыжной маске подошел к камере и повредил ее. Побрызгал чем-то на объектив.

Мы с Андрюхой одновременно повернулись, посмотрели на камеру и убедились, что объектив действительно испачкан краской. Баффи последовала нашему примеру, и хотя она вряд ли что-нибудь поняла, зато продемонстрировала, что принимает посильное участие в происходящем.

– Ну побрызгал он краской, – произнес Андрюха. – Потом сообразил, какую глупость сделал, и сбежал.

– Из подъезда грабитель не выходил, – уверенно сообщил Фаридод, который Потапова уважал. – Мне Егор Федорович сразу позвонил.

– Ты внизу сидел?

– Да.

По случаю пандемии и самоизоляции консьержи в нашем доме работали до пяти часов дня, и предусмотрительный Егор Федорович стал доплачивать дворникам, чтобы они ошивались на первом этаже и отслеживали посторонних.

– Юрий, ваша собака может унюхать чужого? – почти официальным тоном осведомился Сверчков.

Я живо представил себе злобного, черного, блестящего чужого, с клыков которого капает концентрированная кислота прямо на обнюхивающую его собачку, и решил не рисковать здоровьем Баффи:

– Она овчарка, а не ищейка.

– В чем разница?

– Может согнать стадо баранов в одно место.

Судя по сопению Потапова, он очень хотел заржать, но стеснялся.

– И все?

– Может согнать в другое место.

Только теперь до Сверчкова дошел смысл моего ответа, однако затевать скандал он не стал. Скорее всего, потому, что к этому моменту до всех на площадке дошло, что от нас с Андрюхой пахнет не только пуэром.

– Тогда я вас больше не задерживаю.

– Что собираетесь делать? – дружески осведомился Андрюха. Он у меня любопытный.

– Обыщем подъезд, разумеется, – важно объяснил Сверчков. – Это же очевидно.

– Да, конечно.

Мы с