– Что делали? – тут же спросил менее догадливый Борис.

– «Тройничок».

– Какой «тройничок»?

Скрывать не имело смысла.

– Мы периодически это практикуем, – скромно сказал я.

– Он спит с двумя женщинами? – ахнул Запятой.

– В присутствии человека невежливо говорить о нем в третьем лице, – заметил я. – Могу обидеться.

– Ты спишь с двумя женщинами?

– Случается.

Борис схватился за сердце:

– Дайте я его застрелю.

Потапов крякнул, вернул гантель на место и покачал головой. Надеюсь, от изумления.

– Расскажи! – попросил Борис, дрожа, как жеребец перед скачкой.

– Ты сдурел?

– Мне ведь интересно! Я такое только в порнофильмах видел!

– Лея Давидовна разрешает тебе смотреть порнофильмы?

– Она об этом не знает.

– Не сомневаюсь.

– Как ты мог скрывать свою личную жизнь от лучших друзей? – с обидой спросил Андрюха. Но было видно, что обижается он понарошку.

– Жена просила не распространяться.

– А что сейчас изменилось?

– Боря, ты дурак?

– Извини.

Я сожалел, что рассказал им о Кате, но понял, что мне, как и Саше сегодня утром, требовалось высказаться. Просто высказаться и быть выслушанным, потому что ничем другим друзья мне помочь не могли.

– Тайное рано или поздно становится явным, – пробормотал Запятой.

– Сам придумал? – спросил Потапов.

– Забыл, что я – кладезь мудрых мыслей?

– Кладбище?

– Почти.

– Заметно. – Андрюха вздохнул и перевел взгляд на меня: – С кем ты видел Катерину?

– Я ее не разглядел: далеко стоял.

– Но ты уверен, что у них связь?

– Они целовались.

– Страстно?

– Боря, заткнись.

– Просто уточнил.

– Я правильно понимаю, что Катерина периодически спит с женщинами? – спросил Потапов.

– Да.

– Тогда в чем проблема?

– В том, что мы это делаем только сообща.

Запятой взвыл и, кажется, вцепился зубами в гриф.

– Уверен? – прищурился Андрюха.

– До сих пор – никаких сомнений, – очень твердо ответил я. – Если Катерине нравилась женщина, она рассказывала о ней до того, как начинала всерьез заигрывать.

– А наши жены в безопасности? – опомнился Запятой.

– Да, – отмахнулся я.

– Точно?

– Боря, заткнись. Ни Люба, ни Лея Катерине не нравятся. В смысле, нравятся как люди, но не возбуждают в сексуальном плане.

– Это хорошо. – Запятой с надеждой посмотрел на Андрюху. – Это ведь хорошо?

– Боря, заткнись.

– Почему вы все время меня затыкаете?

– Потому что любя.

– Тогда ладно.

Было видно, что Боре очень хочется задать мне шесть миллионов вопросов, но он стесняется.

– В общем, так, – подвел я итог. – Если Катерина поймет, что вы знаете наш секрет, моей семейной жизни точно придет конец. Не выдайте меня.

– Не выдадим, – пообещал Андрюха и грозно посмотрел на Борю. Боря кивнул. – Но что ты будешь делать?

– Я уже ничего не сделал, – честно признался я. – И, кажется, напрасно.

– Все еще можно поправить.

– Я постараюсь.

– Хорошо.

На этом разговор закончился. Запятой вновь забрался на беговую дорожку, а мы с Андрюхой разбрелись по домам, где меня встретила соскучившаяся Баффи.

Звонить Катерине я не стал – мне было интересно, во сколько позвонит она, – принял душ, поел, оделся и свистнул Баффи гулять, к чему она была готова в любое время дня и ночи. Мы спустились на первый этаж, вышли на улицу и вновь увидели во дворе толпу.

– Это становится традицией.

Баффи задрала голову и вопросительно посмотрела на меня. Пришлось объясняться:

– До самоизоляции народ только на Новый год во дворе собирался, а теперь – почти каждый день.

Баффи оставила объяснение без комментариев, видимо, поверила на слово. Мы подошли ближе и я спросил:

– Что происходит?

– Сверчкова убивают, – сообщил Варидзе.

– Опять?

– На этот раз по-настоящему.

И я стал смотреть, как убивают Сверчкова.

Страдания любвеобильного Мамедова

Омар Сулейман-оглы Мамедов поселился в нашем доме не так давно. И въехал очень тихо: ни к кому не зашел, ни с кем не познакомился, ни с председателем ТСЖ, ни с соседями – вообще ни с кем. Просто купил квартиру. И по утрам в лифте стал появляться черноволосый мужчина, а на детской площадке – пышнотелая брюнетка, зачем-то крашеная в желтую блондинку. На детской площадке она выгуливала двух совершенно одинаковых девочек. Соседей Мамедовы подчеркнуто игнорировали, даже не здоровались, между собой общались на своем языке, если к ним обращались – старательно морщили лбы, демонстративно «вспоминая», «кьяк этьо бьюдит пьо-рюсськи», – и постепенно стали неинтересным пятном на картине: вроде они есть, а вроде и черт бы с ними. При этом держался Сулейман-оглы настолько особняком, что поначалу даже решил не платить установленные ТСЖ взносы, о чем и сообщил явившемуся с напоминанием Сверчкову. Сверчков доложил о неудаче Розе Ефимовне, после чего Великая отправилась на непростые переговоры лично и компромисс был достигнут. Не знаю, какие аргументы использовала Роза Ефимовна, но Мамедов осознал преимущества коллективного домовладения и стал честным членом ТСЖ. Во всяком случае, честным с финансовой точки зрения.

Что же касается Сверчкова, то виду он не показал, однако обиду затаил. И целый год готовился расплатиться за оскорбление.

В самом начале пандемии, то есть еще в середине марта, Мамедов увез семью, а вернувшись, зажил полноценной жизнью обретшего свободу мужа. Каждый вечер возвращался домой с девушкой, иногда нанимал профессионалок – их трудно с кем-то спутать, иногда приводил честных женщин. Скорее всего, подчиненных. А официальное начало самоизоляции и связанную с ним речь президента Сулейман-оглы ознаменовал шумной вечеринкой, результатом которой стали намертво забитый мусоропровод, горы отбросов на этаже, смешанные с прокисшей рвотной массой, и твердое обещание Великой в следующий раз вызвать полицию. Однако свобода вскружила горному орлу голову, и на увещевания Розы Ефимовны он должного внимания не обратил. Как и на просьбы соседей вести себя потише, на которые господин Мамедов изволили ответить рассеянно, заострив внимание на том факте, что его личные дела, равно как и его личные гости, соседей не касаются. Тем более таких «пальцем деланных» активистов, как всякие давно всем надоевшие деды. Как вы понимаете, возглавлял возмущенных соседей неугомонный Сверчков, и камешек насчет «дедов» был в его огород.

Свои мысли о заместителе председателя ТСЖ Сулейман-оглы изложил в присутствии как минимум десяти свидетелей, и когда закончил, мне даже стало его немного жаль. Немного и недолго. Предупреждать Мамедова о том, что нельзя дважды попрыгать на гремучей змее и ничего не получить в ответ, я не стал. Во-первых, потому что искренне считаю, что блевать на этаже позволительно впервые напившемуся подростку и безнравственно для разменявшего пятый десяток обладателя мужских штанов. Во-вторых, мне было интересно, чем ответит Сверчков, и надо сказать, на этот раз Егор Федорович меня не разочаровал.

Полагаю, Мамедов все-таки сообразил, что перегнул палку, потому что на какое-то время статус-кво был восстановлен: