Баурджин вскинул глаза:

– Чем обязаны такой чести?

– Вы наши гости. К тому ж – завтра празднование. Или – как говорят?

– Праздник.

– Да, праздник. Один из наших мальчиков, Каир-Ча, стал взрослым, и завтра получает новое имя.

– Стал взрослым? – тут же переспросил нойон. – А что надо для этого делать?

– Поймать Большого Двуного, – мелко захохотал Черр-Нор.

– А, медведя… Что ж, рады за Каир-Ча. Кстати, один из ваших парней умер.

– Я знаю, – старик небрежно отмахнулся, словно от какой-то безделицы, – Каир-Ча сообщил.

– Безусый мальчишка должен справиться с медведем, – покачал головой нойон. – Не слишком ли сурово задание? Так скоро у вас совсем подростков не останется, медведь – зверь серьезный.

В ответ вождь лишь воздел глаза к небу – мол, на все воля богов. Или – духов, кого они там почитают…

– Что же касается дорог, – Черр-Нор вспомнил о первой части вопроса. – Я дам вам проводников, как только вы захотите уйти. Только прошу, не делайте этого завтра, в праздник… который начнется сегодня.

– Сегодня?

– Да! Прямо сейчас! – Старик поднял глаза и громко хлопнул в ладоши. Три раза.

Раз… Два… Три!

На третий хлопок неслышно отворилась дверь…

И под звон бубна и тягучую песню в избу вошли семь девушек, одна краше другой.

– Наши красивейшие девушки будут делать для вас все, что вы захотите, – осклабясь, пояснил вождь.

На девушках были надеты длинные просторные рубахи до самых пят, сшитые из мягкой оленьей кожи, украшенные бахромой и затейливым геометрическим узором – какие-то треугольники, круги, загогулины. А на спине и груди мелким блестящим бисером были вышиты оскаленные медвежьи морды. В руках девушки держали уставленные яствами большие деревянные блюда. Вкусно запахло варенным с лесными травами мясом, грибами, каким-то длинными лепешками из теста. Кроме всего этого, еще было много рыбы, как вареной, так и печеной, томленный в глиняном горшке тетерев, заправленная кедровым маслом каша из ячневой крупы, ягоды: черника, голубика, малина, ну и без ягодной бражки тоже, естественно, не обошлось.

Поставив все это на расстеленную прямо на полу циновку, девушки низко поклонились и вышли. Честно говоря, Баруджин даже не знал, что на него подействовало благотворнее – девушки или яства. Скорее и то и другое.

– Девушки придут ближе к ночи, – перехватив взгляды гостей, с улыбкой заверил Черр-Нор. – Ну, а сейчас – ешьте, пейте. Заодно и поговорим. Что смотрите, уважаемые? Да, я неплохо знаю язык степей и сопок. Правда, редко на нем говорю – не с кем. Потому – забываю и сами слова, и как их правильно говорить.

– Произносить, – поправил дотошный Гамильдэ-Ичен.

– Ну, вот видите… Я думовал… думал… думаю – вы про много хотите спросить. Спрашивайте. С радостью отвечу.

– Ваш род не выплавляет металл? – дожевав крылышко рябчика, спросил Баурджин.

Старик покачал головой:

– Нет. У нас нет кузнецов. И не будет – мы чтим традиции. Все новое – суетно, нехорошо. Все старое – благо. Так жили наши предки, так живем мы, так будут жить наши дети. Ничего не изменится!

Голос вождя стал торжественным, даже с этаким кликушеским завыванием, как у плохого оратора на каком-нибудь народном празднике типа Седьмого ноября или Первого мая.

– Я видел у вас гвозди… наверняка есть и железные топоры… Торгуете?

– Нет, лишь иногда особо доверенные лица встречаются с купцами. В особом месте.

– А купцы откуда? С юга?

– Нет, с севера. Там есть большие и могучие города. Мы не хотим, чтобы тамошние люди про нас слишком много знали.

– Большие города на севере? – Баурджин удивленно покачал головой. – Вот уж никогда не слышал.

Гамильдэ-Ичен вдруг возмутился:

– Как это не слышал? А разве я тебе про них не рассказывал? Ну, года три назад, что ли…

– Может, и рассказывал, – повернулся к нему нойон. – Но я не помню.

Дальше вождя подробнейшим образом расспросили про дороги на юг. Точнее, попытались расспросить, но хитрый старик увернулся от обстоятельного ответа, сославшись на то, что гостей все равно поведут проводники.

– Они доведут вас только до большой реки, – предупредил Черр-Нор. – А уж дальше вы сами. Ну, спрашивайте еще! Женщины? Да есть, есть… просто они все заняты разным трудом, и нечего им глазеть на приезжих. Нет, мы не пасем скот. Только охотимся, а женщины собирают все, что дает лес. Есть несколько полей, только зимы бывают суровые… вот, как прошлая… – Вождь поглядел на гостей и неожиданно улыбнулся: – Ну а нынешняя зима уж точно выдастся теплой!

Барджин уже больше не знал, что и спросить. Вроде бы старик ничего не скрывал, да и к чему? Какое дело кочевникам до затерянного среди непроходимых лесов рода? У них, у кочевников, и своих забот полон рот, тем более – сейчас. И какой толк от людей Большого Двуногого в предстоящей войне за власть в монгольских степях и сопках? Никакого. А значит, не стоит больше ничего и выспрашивать, погулеванить завтра на празднике, раз уж так просят, да пуститься в обратный путь. Да, хорошо бы договориться с проводниками, чтобы по пути невзначай не столкнуться с отрядами Джамухи. Какими-нибудь охотничьими тропами, здесь ведь их много…

– Я все рассказал, – подняв деревянную кружку с брагой, Черр-Нор ухмыльнулся. – Теперь спрошу вас.

– Спрашивай, уважаемый, – усмехнулся нойон. – Что сможем – расскажем, а не сможем – уж не взыщи.

Старик долго и нудно расспрашивал гостей о том, откуда они взялись. О племенах, о кланах, о могучих кочевых союзах. Судя по вопросам, его сильно беспокоила безопасность рода.

– Никому твой род не нужен, уважаемый Черр-Нор, – с хохотом заверил Гамильдэ-Ичен. – Уж ты мне поверь. Там делят власть, стада и пастбища – непроходимые чащобы далеко на севере не интересны никому.

– И слава богам, – заулыбался вождь. – Слава…

Дверь вдруг резко отворилась. Вошел Каир-Ча – важный, в отороченной лисьими хвостами безрукавке и шитой бисером налобной повязке. Молча поклонясь, взглянул на вождя.

– Идемте, – Черр-Нор поднялся на ноги, – прогуляемся по селенью с новым взрослым. Таков обычай.

Обычай так обычай. Гости вытерли руки о пучки травы и вслед за стариком и юношей вышли из дома.

– Ну и вид у тебя, нойон! – со смехом шепнул вдруг Гамильдэ-Ичен. – Дээл разодран, будто это тебя, а не того несчастного паренька драл в распадке медведь.

– На себя посмотри, – парировал Баурджин. – Такая же история.

– Да ладно, такая, – юноша уже смеялся вовсю. – У меня-то край аккуратно оторван, а у тебя, нойон, уж не обижайся, пожалуйста, ну, точно, словно когтями драли! Аж лоскутами висит.