– Я не считаю чужие деньги, да и вам, альд Ли, тоже не советую.

«Снова они сцепились, как два петуха на птичьем дворе», – рассеянно подумала Алита, переводя взгляд с лиц спорящих на Киллиана, который сидел напротив. Место рядом с ним снова заняла Флориана, но почему-то сейчас Али не чувствовала прежней ревности. Да, альда Эдевейн знатного происхождения и весьма хороша собой, но ведь не о ее безопасности заботится Ристон, не ее навещает, обнимает не ее.

Думать так оказалось гораздо легче, чем, увы, не всегда в свою пользу сравнивать себя с соперницей, и Алита окончательно приободрилась. Понемногу ее смутное беспокойство о дальнейшей судьбе их отношений с Киллианом Ристоном сменялось чем-то иным. Еще не уверенностью, но уже и не страхом. Ей постоянно хотелось находиться рядом с ним, и сейчас Али все больше приходила к решению не отказывать себе в этом желании, стараясь не думать ни о том, прилично ли оно, ни о будущем, которое ожидало их за порогом замка Торнбран. Она не понаслышке знала, какой короткой может оказаться человеческая жизнь, как обрывается счастье, в один миг рушатся надежды, и понимала только одно – нельзя терять времени, отпущенного на то, чтобы быть с теми, кто нужен и дорог.

Почему на осознание такого простого факта ей понадобилось столько времени?

Когда завтрак подошел к концу, Алита, опираясь на трость, к которой уже почти привыкла, отправилась в библиотеку, не забыв сообщить о своем намерении остальным сидящим за столом. Она немного сомневалась, что Киллиан к ней присоединится, но втайне все же надеялась на это. Как и на то, что тем, кто захочет составить ей компанию, вновь не окажется Гидеон Ли.

В библиотеке – пустой и просторной, ярко освещенной солнечными лучами – Али заняла кресло у окна. Пожалела о том, что не захватила свои бумаги, и рассеянно перелистала сборник стихов, оставленный, очевидно, тем, кто сидел тут до нее. Глаза наткнулись на строки:

Ты отпустишь меня, и цепочку следов

Вскоре смоет холодным дождем.

Брошу якорь у диких чужих берегов,

Где однажды построю свой дом.

Разведу там костер и засну на песке

И тебя не увижу во сне.

Голос твой будет эхом звучать вдалеке,

Если вспомнишь еще обо мне.

Будут годы идти, будет ветер и снег,

Будут бури, но прочен мой дом.

Я тебя отпущу, и растает твой след

Под холодным осенним дождем.

От этих простых слов вдруг стало грустно. Снова напомнили о себе прежние сомнения. Возможно, напрасно она вообразила себе, будто их с Ристоном может ожидать не неизбежное расставание, а что-то другое?..

Точно на расстоянии услышав ее мысли, Киллиан вошел в библиотеку и приблизился к ней.

– Решила занять себя чтением? – поинтересовался он, бросив взгляд на книгу, которую Алита не успела закрыть.

– Просто размышляла.

– О чем же?

– Обо всем. Сегодня утром я поговорила с альдом Торнбраном, но… Не уверена, что он прислушался к моим словам.

– Главное, что ты их все же сказала.

– Возможно, мне не следовало быть такой… откровенной с ним? Ведь люди обычно не говорят всего, что думают. Держат свои мысли при себе и…

– Прекрати сомневаться! – перебил ее Ристон. – Если ты посчитала нужным высказать все, значит, оно того стоило. Пусть даже никто и никогда еще Сайласу Торнбрану подобного не говорил.

– Вы действительно так думаете?

– Я думаю, что немного свободы в выражении своих мыслей и чувств никому не помешает. Потому тебе ни к чему корить себя за вашу с ним беседу. Вспомни – я даже не говорю о том, что ты была слишком сурова ко мне в своем письме. Но ты и к себе чересчур строга. Али, Али, когда же ты позволишь себе просто жить, перестать вечно беспокоиться и отдаться на волю случая?!

– Только я? А вы? Разве вы сами не так же живете, альд Ристон?

Чтобы смотреть ему в глаза стало проще, она даже поднялась с кресла и упрямо не отводила взгляда, почти физически ощущая, как с каждым мгновением все прочнее становится нить, связывающая ее с этим человеком.

Теперь они стояли друг напротив друга. Киллиан больше не приближался и все же мог ощущать запах ее волос, видеть, как вздрагивают ресницы девушки, как отчаянно она старается удержать оборону, не обрушивать на собеседника рвущихся с языка слов, однако сама же сдается под их натиском. Ему не хотелось, чтобы Алита снова ушла в себя, стала сдержанной и далекой, и больше всего Ристон сейчас боялся, что в библиотеку кто-нибудь войдет, ненамеренно помешав им.

– Разве не вы настаивали на том, что я должна говорить с вами исключительно вежливо и официально, потому что иначе нас могут неправильно понять? – выпалила она. – Разве не вы демонстрировали мне, что я недостойна вас, потому что неподобающе выгляжу и не имею привычки к роскоши? Разве не вы закрываетесь от собственной магии и самого себя – такого, какой вы на самом деле?

– Высшие силы, Али! – ответил он, делая шаг вперед, не обращая внимания на то, что она отступает назад – к стене. – Я и не предполагал, что ты все так воспринимала. Поверь, у меня и в мыслях не было… Ты не просто достойна. Ты – единственная, кого мне хочется видеть рядом.

– Но моя работа…

– Твоя работа? Посмотри, куда она тебя завела в то время, как твой начальник ничуть не беспокоится о твоей безопасности! Кровь, ложь и лицемерие! И ради этого ты сбежала от меня и из Бранстейна? Чтобы все глубже погружаться в подобную среду?

Киллиан смотрел на нее и мысленно удивлялся тому, как ей – при такой-то работе! – удалось сохранить свою чистоту, непоколебимые принципы и веру в лучшее. Грязь к ней будто не прилипала. Но могло ли так оставаться всегда?..

– Доверять кому-то – вовсе не означает быть слабой, – произнес он, стараясь говорить спокойно и твердо. – И желание разделить жизнь с другим человеком вполне естественно даже для тех, чьи участи так несхожи, как наши. Я не стану заявлять, будто за нас решает судьба, потому что отдаю себе отчет как в том, что мне нужно, так и в каждом сказанном слове.

– Мне известно, что вы человек чести, альд Ристон. Сначала женились на нелюбимой женщине из-за того, что о том, умирая, попросил кузен, затем готовы были принять меня только потому, что так предписывают традиции. Но ведь все может поменяться, например, в королевстве примут новый закон, и тогда брать в жены сестру покойной супруги станет запрещено.

– Что ж, значит, мы должны пожениться до того, как что-то изменится.

– Все из-за той ночи, которую мы не можем вспомнить? – спросила Алита, и голос ее дрогнул. Она опустила глаза, но убежать не пыталась, что обнадеживало. – Вы беспокоитесь о том, что тогда мы могли…