у нее над головой проносилась большая крылатая тень, помогая лучше ориентироваться в пространстве.

Целителя она увидела не сразу. Сначала на фоне страшной пульсирующей черной пропасти еле разглядела огромную колышущуюся массу, а заметив, не поверила своим глазам — огромный, высотой с многоэтажный дом, туманник, лениво перебирал щупальцами. Его гигантская туша сжималась-разжималась, временами по ней проходили судороги и искрили магические заряды. А внизу, совсем близко от порождения Тумана, стоял Аодхан. И Мэб даже рот ладонью зажала, чтобы не всхлипнуть ненароком, настолько маленькой и беспомощной казалась его фигурка на фоне беснующегося перехода.

Верхнюю одежду южанин скинул, рукава рубашки закатал выше локтей. Предплечья его от запястий были крепко обмотаны бинтами, и — Мэб помянула всех духов бездны — на белом фоне расплывались, просачиваясь, красные пятна. На туманника целитель смотрел не отрываясь, тем особым просветленным взглядом, с которым уговаривал, успокаивал самых сложных больных. А еще он говорил с Тварью, только слов Мэб не могла разобрать. Зачарованная этим зрелищем, она подошла ближе и срывающимся голосом окликнула:

— Аодхан!

Он услышал. Дернулся, как от удара хлыста, и медленно обернулся, опустив глаза, а когда, наконец, взглянул на нее, Мэб показалось, что ее шарахнули разрядом, столько всего было намешано в этом взгляде — боль … отчаяние даже, смирение и пронзительная звенящая нежность.

— Уходите, Мэбхн, здесь небезопасно, — произнес целитель. И Туманник, словно подтверждая эту мысль, завозился яростно.

— Нет, — Мэб решительно шагнула вперед. — Вы уже пытались решить за меня, как мне жить, не вышло.

— Не вышло, — согласился южанин, снова направляя свое внимание на Тварь. — Ну-ну, еще немного… вот так… и девушка почувствовала рядом отголоски магии.

— Зачем это все? Зачем? — ощущение непоправимого накрыло с головой..

— Чтобы все продолжалось, Мэбхн… Короли придут… закроют переход с той стороны… но надо успокоить Туман, он не подпускает к себе никого… кроме тех, кого выбрал сам.

— Но вот, сейчас же все получается, — она растеряно указала рукой на затихшую тварь.

Аодхан улыбнулся слабо и тряхнул головой:

— Это только обезболивающее, Мэбхн. И то ненадолго… А лекарство… Уходите… у меня нет уверенности, что я пройду через это… достойно. — теперь в его взгляде читалась просьба, почти мольба. Мэб, затолкав подальше все, что хотела сказать, кивнула и сделала пару неверных шагов назад.

Целитель между тем посмотрел наверх, где кружил огромной тенью И-Драйг-Гох, кивнул чему-то и продолжил все так же ласково разговаривать с туманником. Тварь притихла, закачалась на месте. Тихо, плавно двигаясь, южанин подходил к туманнику все ближе, а тот, завороженный, вялый, никак на это не реагировал. Аодхан ловко проскользнул под одним из его замерших щупалец туда, где бился в конвульсиях переход, опустился на колени на белую, мерцающую от молока корриденов землю и неловкими движениями принялся разматывать бинты. По рукам его зазмеились кровавые ручейки, собираясь в подставленные ладони. Целитель выдохнул и одним резким движением впечатал руки в землю, разливая по ней страшную багровую лужу. Пространство содрогнулось яростно, туманник вскинулся, закрутился и, мгновенно определив причину беспокойства, выкинул в направлении назойливого эльна смертоносное щупальце. Тот и не пытаясь отстраниться, отрешенно смотрел, как несется навстречу его смерть. Дернулся, когда острый край щупальца пробил грудь, когда побежала по направлению к туманнику его собственная жизнь и сила… и до самого конца, пока серые как ртуть глаза не застыли неподвижно, глядя вечным взглядом в такое же серое небо, шептал что-то успокаивающее своему убийце.

Переход, пережив очередную конвульсию, успокоился… Туман слегка рассеялся, чтобы через некоторое время заклубиться вновь. «Еще, еще». Еще так еще.

Мэб шла к туманнику, глядя прямо перед собой. Душа ее только что умерла там, у перехода, и больше ничего не имело значения. Да и что она могла сейчас, бесполезная дочь Воина, привыкшая сражаться?.. Впрочем, кое-что могла. Туман пропустил ее сюда, принял ее кровь… Поэтому она шла вперед, к переходу… продолжить то, что начато. Хорошо, нож не потеряла во всей этой круговерти. А как и что делать, она уже знала.

И снова пространство вздрогнуло, приняв очередное подношение от дочери этого мира. И туманник помог — теперь она точно знала — довести дело до конца. И с благодарностью приняла его жестокую помощь. Самым краем сознания, уже проваливаясь в вечный сон, она замечала, как с неба бросилась вниз крылатая тень, превращаясь у самой земли в обнаженного эльна с кровавыми отметинами на коже. Как спешила к ним Иллойэ, сбросив свой тяжелый плащ. Как кричал Альм, отчаянно бросаясь вслед за женщиной-птицей. Как падали они один за другим, пронзенные очередным туманным щупальцем, словно копьем.

Чего она не видела, и не могла видеть — это того, как постепенно, волна за волной затихает пространство, развертывая свою тугую воронку. Как переход стягивается до размеров больших — в три эльнийских роста — врат, как медленно рассеивается в воздухе туманник, оставляя после себя лишь застывшие черным хрусталем наконечники щупалец в пяти безжизненных телах. Как к переходу неспешно приближаются шестеро, и Туман расступается перед ними. Как подходят они к площадке из полупрозрачного белого камня, на котором лежат павшие, и склоняются над своими детьми, скорбя и называя их имена.

— От Судьбы не уйдешь, — не слишком уж печально вздыхает старуха, — все будет так, как предначертано. Им выпала смерть от Тумана — так и случилось.

— Посмотри-ка внимательно, Лахурд, — усмехнулся молодой мужчина в черном с длинной светлой косой, перебирающий пальцами волосы погибшего мальчишки-подростка. — Ложе из риона, жертвенная смерть, кинжалы в груди… Ничего не напоминает?

Та смотрит какое-то время, а потом начинает хохотать.

— Ты снова меня обскакал, Виндагор.

— Да, история повторяется. Этот мир сам выбрал себе новых Королей. И жертва эта — только их решение. Ни один из нас ни словом об этом не обмолвился. Даже ты, Лахурд, не в силах здесь ничего изменить.

— Все ли поднимутся? — златовласая красавица с глазами, полными печали, склонилась над телом девушки, одетой в платье и форменный китель, оставляя легкий поцелуй на челе павшей.

— Обещаю, Айне! — отвечал светловолосый так, словно имел на это право.

— Я уже вижу их, — пожилая дама в белом ласково провела ладонью по щеке лежащего на камне мужчины в окровавленной рубашке. — Целитель, Стражница, Хозяйка леса, Сын Неба, Балагур.

— Я тоже, Мудрейшая. Они будут лучше нас. — Хранитель держал за руку свою дочь, не сводя с нее глаз.

— Они будут другими, Эорданн. Такими, как то требуется новому миру.

— А нам пора в путь, — красноволосый воин в латах встал, опершись на меч, и в последний раз отсалютовал им своему крылатому