Пролистываю одно за другим дела. Действительно, на английские машины летчиков сливали, никто не верил, что будут еще машины из-за перерыва в поставках. Стоп! Лизунов, Василий Кириллович, 1909 года рождения, призван в 1931 году, окончил Тамбовскую школу ГВФ, работал на Севере в должности командира авиаотряда. С 1941 года комэск 212-го полка, пятьдесят один боевой вылет, в пятидесятом в четвертый раз сбит. Тринадцать тысяч часов налета на двенадцати типах самолетов. А вот и то, что искал, наверное. И он служил в полку, который комплектовал лично Голованов, так что он его знает. Вызываю к себе. У капитана орден Красной Звезды, больше никаких наград нет. Вид довольно гражданский, не лихой вояка. Начинаю расспрашивать о работе на Севере. Летал в основном на «Р-5», занимался снабжением удаленных поселков, довольно быстро стал командиром отряда. Отряд был передовым из-за малой аварийности. Стоп, то, что нужно от командира полка.

– Как вы сейчас оцениваете техническое состояние 433-го полка?

И тут полилось столько информации! Оказывается, что он очень недоволен тем, как обслуживаются самолеты, недоволен подготовкой специалистов технических служб, массой отказов вспомогательных механизмов и узлов.

– С такой подготовкой скоро все наши машины окажутся в карьере, – закончил он свое выступление.

«Карьером» называлось кладбище самолетов в конце ВПП на южной оконечности аэродрома. Там был песчаный карьер, куда и стаскивали разбитые машины.

– Я хочу назначить вас исполняющим обязанности командира полка с двухмесячным испытательным сроком. Необходимо навести порядок с документацией, летной подготовкой и техническим состоянием машин. Если возражений нет, то подготовьте план реализации этих мероприятий. Начальником штаба полка назначается майор Лышенко, имеющий опыт разработки операций авиации дальнего действия.

Лышенко был начштабом дивизии у Водопьянова, а сейчас болтался при штабе дивизии на второстепенных ролях помощником начштаба, две шпалы у него отрубили еще в августе. Мы с ним разрабатывали налет на Новогеоргиевск, и он помогал с расчетами на крайний вылет. Штурманом он был замечательным.

Идем к Голованову: дивизия его!

– Александр Евгеньевич, приветствую, как отдохнули?

– Тяжелый вылет, особенно возвращение, Сергей Петрович. Докладываю: топливо и присадка доставлены по всем точкам. Инженер 433-го опять тянет с отправкой людей к месту посадки подбитого самолета.

– Я как раз по этому поводу. Беда в том, что командира и начштаба там нет. У меня предложение назначить туда командиром капитана Лизунова, а начштабом майора Лышенко. Оба здесь, я их с собой привел. И что-то надо делать с полком: официально, по бумагам, у него числится тридцать шесть «ТБ» и семнадцать «галифаксов».

– Ну, да, я в курсе, поэтому полк до сих пор и не расформирован, потому что потеряем и самолеты, и личный состав некуда будет отправлять. Вся ремонтная документация на «ТБ-7» выполнена на него. Ее не переделать до возвращения в строй самолетов. В штабе ВВС меня об этом предупредили. В общем, это решает Москва, и пусть решает. Не наша задача. А с назначениями я согласен. Лизунова знаю по совместной работе, требовательный, исполнительный и талантливый человек. Лышенко мне не сильно нравится, слишком педантичен, хотя и был на должности начштаба дивизии. Он был снят с должности в августе.

Он снял трубку и позвонил своему начштаба Шевелеву и попросил его подойти. Затем вызвал Лизунова.

– Василий Кириллович! Ты какими судьбами в 433-м? Почему из полка ушел? Он же к нам возвращается в 81-ю, приказ главкома уже есть! – Голованов решил сразу раскачать назначения, потому что ему не слишком понравилось, что в его дивизии кто-то еще командует.

– Здравия желаю, Александр Евгеньевич, после госпиталя в ЗАПе в Костроме переучился на «галифакс». Четыре раза горел на «ДБ-3», решил, что с меня хватит. Везение когда-то кончается. Самолет мне нравится. Он один как три «дэбэшки». С нашими, конечно, хотелось бы увидеться.

– А что ко мне не зашел после прилета? Так и болтался бы рядовым летчиком, а ты же комэск!

– Вы в Москве были, товарищ полковник. Мой экипаж всего пятый день в Тукуме. Но боевой вылет уже сделали.

В общем, опоздали вы, товарищ Голованов, со своими пряниками. Капитан прекрасно понимал разницу между возвращением в родной полк на ту же должность и получением собственного полка, тем более что еще один начальник покровительствует.

Пользуясь подходящей погодой и появлением в корпусе первых «Ил-10», подготовил еще один подарок «товарищу» Гитлеру. «Ил» обладал всем необходимым для «слепого полета», в том числе и радиопеленгатором, поэтому четверку «Илов» перебрасываем под Гродно, туда, где базировались в июле, на неприметный и маленький аэродром Волокай. Предварительно с помощью топографов выставляем две мощные дивизионные радиостанции на расстоянии двухсот пятидесяти километров друг от друга, которые образуют между собой створ сорок пять – двести двадцать пять градусов. Этот курс выводит прямехонько на антенну радиолокатора, установленного на форте Августов. Связываемся с Рейзендорфом в Крыму и заказываем работу его радиостанции на сходных частотах. Через Кристи нам дадут самую плохую погоду в Варшаве. Нам нужно, чтобы высота облачности была около ста метров, и желателен сильный снег. Налет готовим на дневное время. В обед. Он у немцев по распорядку.

Наконец, все необходимые условия совпали. Я ухожу первым, за мной с интервалом в десять минут вылетают еще три машины. Весь полет идем на высоте сто пятьдесят метров, иногда подскакивая вверх, когда замечаем землю. Снежные облака неплохо глушат работу мотора. Штурман пеленгует поочередно работу то одной, то другой станции, и каждые десять минут берет пеленг на Крым. По счислению идем точно, скорость ровно четыреста километров. Курс проходит мимо всех городов и городков, лишь за сорок километров до цели слева есть небольшое село Лячов. Это контрольная точка. На тридцать пятой минуте полета лейтенант Кобзев сказал:

– Точка, вниз. Вверх, вижу. На курсе. Шесть минут, засек.

Вокруг сплошная пелена, лишь снег летит навстречу. Время как будто остановилось. Стрелка секундомера просто прилипла к циферблату.

– Есть пеленг, прямо по курсу.

– Минута.

Перехожу с циферблата на устный счет: сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три… сто сорок восемь, сто сорок девять, сто пятьдесят. Нос вниз, двенадцать секунд до залпа. Цель вижу, и очередь в двенадцать ракет срывается из-под крыльев. Доворот, и бью по огонькам открывшего огонь орудия. Тяну вверх, уходя в облака.

– На курсе!

Сейчас все зависит от штурмана.

– Вправо, триста.

Энергично виражу, с большой перегрузкой.

– На курсе.

Володя вслух считает, чуть спешит, бью правым пальцем по СПУ, двадцать восемь секунд, я помню.

– Вправо, пятьдесят!

Так же энергично иду на курс пятьдесят. Десять секунд, нос вниз, орудия, бьющие вправо, залп.