Я уже хотела напечатать «мы были на волосок от паники», но на самом деле мы впали в самую настоящую панику. Когда бежишь, бежишь, а ничего не меняется, это как в самом страшном сне. Потные, перепуганные, увязшие в кошмаре, мы бежали и бежали. А вскоре все стало в точности как в моих самых страшных снах, потому что совсем рядом показался куст с моей старухой-колючкой, которая то ли в него вселилась, то ли им была, поди разбери. И она ехидно осведомилась:

– Какой тебе резон в этом участвовать?

– Замолчи, а? – огрызнулась я.

Вряд ли Ник слышал ее или знал, что она там. Он проломился сквозь куст там, где ветки перекрывали нам дорогу, и оглушительно заорал:

– Руперт Маг! Стойте!!!

Голос у него был сиплый и ломкий от страха.

Куст возмущенно воздел ветви. Старуха была в ярости. Но мне было все равно, потому что Ник тащил меня за запястье, а Руперт Венейблз шагал вперед и, похоже, не слышал наших воплей.

К этому времени мы, кажется, оказались под открытым небом, на склоне горы, который крутыми уступами уходил куда-то вниз. Но то и дело попадались кошмарные места, где все затуманивалось и скользило, где был почти склон и почти гора, но не совсем, и земля под ногами качалась туда-сюда и голова шла кругом. В таких местах склон над нами съезжал, будто оползень, и приходилось пригибаться, и от головокружения накатывала тошнота, а потом надо было перескакивать туманные оползни под ногами, потому что ни мне, ни Нику не хватало смелости прикасаться там к земле. Когда мы снова оказывались на травянистом склоне, то вздыхали с таким облегчением, что словами не описать, – но только Руперт все время был чуть-чуть впереди, и нам снова приходилось скакать, орать, пригибаться и прыгать за ним следом. На травянистых участках небо постоянно менялось – то синее, то грозовое, то почти темное, то закатное, то снова синее с белыми облачками. От этого меня мутило.

Кончился этот кошмар погожим весенним деньком. Руперт соскочил вниз впереди, мы соскочили вниз следом за ним – кажется, с каменной изгороди на какой-то проселок. Руперт пересек дорогу наискосок и подошел к облупившимся белым воротам в изгороди напротив. Мы со всех ног припустили за ним.

– Стойте! Подождите! – просипел Ник.

– Помогите! – добавила я.

Руперт уже взялся за засов – но тут развернулся и вытаращился на нас. Я еще никогда не видела его в такой ярости и возмущении, даже когда он прервал наш Ведьмин танец.

– Какого черта вы тут забыли?! – проговорил он. В голосе у него слышалось ледяное клацанье, как будто где-то кололи камни.

Ник струсил.

– Ну… это… я хотел с вами поговорить… – промямлил он.

– Мы попали сюда следом за вами, можно сказать, по ошибке, – извиняющимся тоном подхватила я. – Мы кричали вам, но вы, наверное, не слышали. А отстать от вас мы побоялись.

Руперт промолчал. И проделал прежний фокус – взялся двумя пальцами за левую линзу очков и пригвоздил нас взглядом, будто болезнетворных микробов на приборном стекле с золотой оправой. Тут я жутко разозлилась на саму себя. Помню, как подумала, какое отменно дурацкое это зрелище – мы позорно скукожились, а он свирепо глядит на нас и злится за то, в чем мы не виноваты – мы же ничего не могли поделать, – да еще и на фоне такого пейзажа. На обочине у ворот росли фиалки и примулы, а сбоку – островок крошечных нарциссиков. Я слышала далекие мирные деревенские шумы – блеяние овец, кудахтанье кур и так далее, – поэтому со стороны Руперта было довольно глупо и неуместно стоять и свирепо глядеть на нас и винить нас в том, что мы здесь оказались.

Фокус с очками совершенно сокрушил Ника. Каждый раз, когда об этом думаю, просто диву даюсь. До этого я не видела, чтобы мастера Ника удавалось чем-то сокрушить. Он пролепетал: «Простите!» – вылитый пес, поджавший хвост.

От этого я только сильнее разозлилась и сказала:

– Я тоже прошу прощения, но это вышло случайно. Ник хотел поговорить с вами о компьютерных играх, поэтому мы побежали следом за вами. И нечего за это поджаривать нас через линзу!

Руперт резко втянул воздух. Я прямо видела, что он сейчас припечатает нас так, что от меня мокрое место останется. Однако не успел он ничего сказать, как створка ворот, за которую он успел схватиться, вырвалась из его руки и распахнулась, и из-за нее высунулся высокий расхристанный дядька деревенского вида в зеленых резиновых сапогах.

– Привет, Руп! – сказал он. – Что это тут делается?

– А… привет, Уилл, – сказал Руперт, утратив нить и заметно сдувшись. – Похоже, у тебя тут незваные гости, вот что делается. Ник и Мари каким-то образом попали сюда следом за мной.

Некто Уилл солнечно разулыбался. Я понимала, что он прекрасно знает, в какой Руперт ярости.

– Тебя тоже не приглашали, – сказал он, – но это не значит, что я не рад тебя видеть.

– Есть большая разница! – Руперт не топнул ногой и даже не особенно повысил голос, но прозвучало это так, словно он сделал и то и другое, и из этого я почему-то вывела, что Уилл его старший брат и за плечами у него многолетний опыт по выведению Руперта из себя.

– Ваша фамилия тоже Венейблз? – спросила я Уилла, чтобы проверить свою гипотезу.

– Верно. – Он разулыбался еще солнечнее. – Вы хорошо знакомы с моим братом?

– НЕТ! – хором ответили мы с Ником и Рупертом.

– Жаль, – сказал Уилл. – При близком знакомстве с ним зачастую гораздо приятнее иметь дело. Заходите, что вы стоите? – Он гостеприимно распахнул и придержал створку ворот, и мы гуськом просеменили внутрь.

За воротами оказался низкий белый дом, а за ним – распаханный склон холма. На вершине этого холма виднелись крыши довольно большой деревни. Но я не успела толком рассмотреть пейзаж, поскольку садик или что-то в этом роде сразу за воротами кишел разным зверьем. В основном это были пушистые палевые цыплята – они шныряли туда-сюда и пищали, ну точь-в-точь ансамбль мобильных телефонов. Судя по всему, тут были не только цыплята, но еще и утята и птенцы каких-то других домашних пород, поскольку среди взрослых птиц, которые осторожно расхаживали среди птенцов, высоко задирая лапы, были совершенно диковинные куры, удивительные утки и долговязые серые птицы на длинных розовых ногах. Но был тут и павлин – он вспорхнул на голый сук с таким пронзительным криком и хлопаньем крыльев, что Ник подпрыгнул и вцепился в меня. Откуда ни возьмись возникла большая холеная собака и нежно ткнулась носом Руперту в ладонь – а потом быстренько проделала то же самое с Уиллом, а то вдруг обидится, – а за ней подбежали четыре кошки и целый выводок котят. Между тем со склона галопом скакало стадо каких-то белых животных, блея от любопытства, – то ли странные овцы, то ли экзотические козы. Разглядев их внушительные рога, Ник совсем не обрадовался и быстренько юркнул мне за спину.

Но это были еще пустяки, а добило Ника то, что дверь дома распахнулась, и оттуда с визгом «Руперт! Руперт пришел!» выбежала стайка маленьких девочек (потом я насчитала шесть) – и все они разом напрыгнули на дядю и повисли на нем. Самая маленькая так спешила, что успела напялить только маечку. Две были растрепами даже похуже меня. Должно быть, унаследовали волосы Уилла, такие же густые и непослушные. Он стоял и широко улыбался, глядя, какое впечатление произвела на нас его живность, и чуть не расхохотался, когда Ник при виде девчоночьей атаки вскрикнул: «Спасите!» и попятился к воротам.