– Хорошо, убедил. Я-то не кентавр, – сказал я. – Завтра пойду препираться с Кнарросом. А пока мне нужно здесь кое-что уладить.

Я вылез из машины под колючий снег и снова бросился в Торговый зал. Я не собирался брать пример с Грэма Уайта и оставлять без присмотра процессы, запущенные в таком мощном узле, как здешний, вонтчестерский. Я стянул в гостиницу «Вавилон» линии жизни четырех человек, нет, даже семерых, если считать меня самого и Эндрю, а также, как я сильно подозревал, Мари Мэллори, и распутать все это раньше субботнего вечера нечего и мечтать. Я собирался посвятить этому практически всю неделю.

К этому времени Цинка доела свой хот-дог и пила чай. К счастью, кроме нее, в зале почти никого не было. Я сиплым шепотом, отдуваясь, поведал ей о своих неурядицах.

– Нет, – сказала она. Очень ласково. И при этом я как будто на полной скорости врезался в айсберг. – Руперт, дай империи помариноваться в собственном соку. Говорят, ей все равно Предопределено распасться. А у меня отпуск. Я тебе говорила.

– Ты же сказала, что в крайнем случае поможешь! – взмолился я.

– Это не крайний случай, – отрезала Цинка. – Это ты пытаешься сделать искусственное дыхание трупу недельной давности. Повторяю – нет.

– Я не могу бросить на произвол судьбы процесс, который сам запустил! – едва ли не взвыл я.

– И не надо, – сказала Цинка. – Или еще кого-нибудь попроси. Чем тебе Стэн не подходит?

– Он умер, – ответил я. – Умер и сидит теперь развоплощенный в моей машине.

– Ой, – сказала она. – Соболезную. Не знала.

По некоторым признакам, айсберг начинал подтаивать, но тут, к несчастью, над нами навис мой кандидат из Хорватии. Так внезапно, что я больше ничего не успел сказать. Его изможденное одержимое лицо вклинилось между нами. Мы с Цинкой разом отпрянули.

– От вас неправильно пахнет, – сказал Габрелисович. Между нами вклинилась еще и огромная багровая рука, вся бугристая и в белых шрамах, сложенная в одну из самых агрессивных мудр против колдовства. – Таких, как вы, – проговорил Габрелисович, – я убивал голыми руками и хоронил в общих могилах в горах моей родины. Много раз. – Он выпрямился и отступил на шаг. – Я чую добычу по запаху, – сказал он. – Берегитесь. Вы – скверна. – И зашагал прочь.

– Фу-у! Ну и дела! – сказала Цинка. – Давненько я не встречала настоящих нюхачей-ведьмоловов. Ничего себе у него, наверное, был подход к военным действиям! Ко всему прочему, еще и чокнутый, да?

Я знаю, какой у Цинки дар исцеления, и поэтому с надеждой спросил:

– Вдруг у тебя получится вернуть ему рассудок?

– Нет, – проронила она, глядя, как Габрелисович шагает к выходу. – Исключено. Шансов нет ни малейших, ведь он убивал людей голыми руками. А если я попробую его вылечить, он обрушит свою злобу на меня.

А когда я открыл было рот, чтобы снова попросить ее о помощи с работой, она добавила:

– И на это, Руперт, тоже нет. Я всегда знаю, где во мне нуждаются. Ступай.

И я ушел, не зная, как теперь быть. Напрашивался ответ, что мне надо сначала по возможности завершить все здесь, тем паче что необходимость разговаривать с Габрелисовичем отпала, а потом попросить Уилла, ближайшего магида из соседних миров, подменить меня, пока я разбираюсь с Кнарросом. Связаться с Уиллом мне сейчас было легче, чем достучаться до кого-нибудь из магидов здесь, на Земле. В такой формулировке представлялось, будто все довольно просто. И я взялся за дело.

Из директории «Колючка»

на компьютере Мари Мэллори.

Файл номер двадцать шесть

Я пишу это уже поздно ночью, после того, как сбежала с издательских приемов и утащила оттуда Ника, пока он не напился. Один прием еще, похоже, не кончился – издалека доносится пьяный гогот, где-то только что загремело битое стекло. Вероятно, кто-то свернул на углу не в ту сторону и хотел пройти сквозь зеркало.

На самом деле я ушла, поскольку: а) моего шикарного скандинава там все равно не было (Венди тоже его выслеживала), б) Руперт на меня разозлился и в) Жанин набросилась на нас, когда я сидела на полу между Ником и Венди, и устроила нам разнос за то, как мы неприлично себя ведем. Говорить она мастерица. На ней было что-то черное с обернутой вокруг туловища золотой змеей, так что она была похожа на доведенную до логического конца картину Цинки Фирон. Змея была двухголовая, и одной головой она… в общем, я не могла больше этого выносить и ушла.

При этом мне очень хотелось записать, какие невероятные события произошли сегодня днем.

А произошло вот что. Ник рвался поговорить с Рупертом – Хлыща зовут Руперт – про компьютерные игры. Рвался – это еще мягко сказано. Ник не давал мне ничего делать – вынь да положь ему Руперта Венейблза. Понятно, что нашли мы его далеко не сразу. Потом наткнулись на него в баре – в тот самый момент, когда его отловила та жуткая Тэнси-Энн. Он разговаривал с ней лет двести.

Ник все твердил, что нам надо бежать выручать Руперта, что ж мы сидим? Говорил, что он нам еще по гроб жизни благодарен будет. А я ему сказала, что он, в смысле Ник, не представляет себе, что за птица эта Тэнси-Энн. Она способна и нас взять в плен и обратить в рабство. И даже Ник признал, что по виду похоже. Поэтому мы сидели и ждали. Кто-то купил мне Настоящего Эля, поскольку мне бы он явно не повредил (треклятый новостной листок!), а Нику купили колу, которую он не любит. И мы смотрели, как Руперт отказывается от массажа спины, который навязывала ему Тэнси-Энн, и как она мнет ему руки, сунувшись огромным носищем ему в лицо, и говорит, говорит – битый час. Мне уже даже стало жалко Хлыща, но тут мы с Ником отвлеклись примерно на секунду, а потом подняли головы… а Руперт исчез. Тэнси-Энн сидела одна, и вид у нее был ошарашенный.

– Я же говорил, – сказал Ник. Ничего он мне не говорил. – Он совсем как я. Я всегда могу увернуться от человека, если он мне не нравится. Он, скорее всего, в туалете.

Нет. Ник туда сходил и посмотрел. И мы снова принялись носиться по всей гостинице.

На этот раз мы застали Руперта за разговором с Мервином Тарлессом, но перед этим прочесали весь первый этаж и все коридоры и общие залы на втором, не говоря уже о том, что спрашивали всех встречных. Мимо нас проскакал Рик Корри и отправил нас на второй этаж. Кто-то другой отправил нас обратно вниз, и там мы повстречали Венди, которая сказала, что не узнала бы Руперта, даже если бы столкнулась с ним нос к носу. Тут великанище с колючей черной бородой, окаймлявшей все лицо, и надписью «Клыки!» на футболке подскочил, налетел на Венди и заключил в поистине медвежьи объятия. Поверх плеча Венди великан сказал нам, что Руперт Маг в конференц-зале и ищет Мервина Тарлесса. Мы бросились туда – а там человек в выцветшей солдатской форме, безуспешно строивший глазки рыженькой веснушчатой девушке, устало сообщил нам, что только что заступил на пост, и посоветовал посмотреть в «Прессе». Мы так и сделали. И нам вручили очередной новостной листок, где подробно рассказывалось, как дядя Тэд ворует идеи у Мервина Тарлесса, а Тина Джанетти больше никогда и ни за что не допустит, чтобы они участвовали в одном и том же круглом столе.