Трогаю полотно, повторяя подушечками пальцев узоры и прикрываю глаза. Загадываю желание получить Венец Власти по праву рождения. И чувствую, не открывая глаз, как от ткани исходит сияние, прорываясь по вышитым невидимыми нитками узорам. А затем ощущаю тяжесть на коленях. Медленно открываю глаза и улыбаюсь.

— Вот ты какой, — смотрю на диадему, шепчу еле слышно: — легендарный Венец Власти….

Спустя несколько дней

— А разве драконы не яйцекладущие? — спрашиваю интересующий меня вопрос у Рагнара.

Он посмеивается, уже не удивляясь, а скорее умиляясь моей неосведомленности о драконах.

— Все зависит от способа зачатия, моя лала, — наклоняет голову набок, прижимает меня к себе.

Мы лежим в кровати разомлевшие после неторопливого и полного нежности секса. Как же смеялась я, когда узнала, что лала — это любимая, истинная, единственная. Эх, знать бы с самого начала, но что уж теперь.

— Как это? — вздёргиваю бровь, уже понимая в принципе, о чем он говорит, но в голове это как-то не укладывается.

— Если бы мы спарились в драконьем облике, то ты бы высиживала яйцо, а в человеческом приходится рожать, — пожимает плечами и оглаживает между пальцами прядь моих волос.

Представляю трудности родов, которые пугают меня до сих пор, а затем яйцо и передергиваю плечами.

— Думаю, драконицы предпочитают секс в драконьем облике, — задумчиво откидываюсь на него, чувствуя жар, исходящий от торса.

— Как раз наоборот, — хриплым тоном шепчет мне в ухо, прикусывает кончик, посылая мурашки по моему телу, — никто не хочет девять месяцев провести в облике дракона.

Никаких радостей человеческой жизни. И тут меня озаряет, об этом я как-то не подумала. Сколько ещё мне предстоит узнать о собственной расе.

— Спасибо, — шепчу Рагнару в губы.

— За что? — кладёт свою огромную ладонь на живот и поглаживает с нежностью и любовью.

— За то, что ты есть, что поддерживаешь во всем.

И это правда. Не представляю, что бы я делала без него и его плеча. Поскольку, когда я надела Венец, это почувствовал каждый дракон, уже зная, что на трон взошла повелительница Небесного Лога, потомок Анниана Великого, сына богини Ираиды, то в коронации надобности не было. Вот только я на ней все же настояла. В своё время мой предок сделал второй венец, предназначенный для супруга или супруги правителя, универсальный, дарующий его владетелю власть, почти равную хозяину Венца Власти. В тот же вечер мы провели церемонию бракосочетания в храме всех богов, где Рагнар надел на меня парные брачные браслеты своего рода — Опал.

Церемония обмена брачными браслетами Черных прошла в узком кругу, где присутствовали только самые близкие. Именно в тот день я впервые увидела сестру Наиру и старшего брата Марата, что все эти годы помогал мне.

— Мог бы и сказать мне, где она, — бурчал Рагнар, недовольный тем фактом, что тот все знал все эти годы.

— Я обещал Тамиле, — улыбается темноволосый, серьезный мужчина, непривычно называет его братом, даже про себя. — И сдержал обещание.

Наира все это время жалась к мужчине старше себя, с грозным взглядом и хмурым лицом. От него у меня мурашки по коже, а вот сестра мне понравилась. Я не ощутила того родства, что могла бы, если бы росли мы вместе, но со временем, думаю, что мы станем с ней подругами.

— Я так рада, Рани, — прошептала она мне в ухо, а затем мне в живот что-то толкнулось.

— Ты беременна? — спрашиваю в шоке, ведь толкнулась чья-то пяточка, не иначе.

— Да, — любовно поглаживает она живот, смотрит на меня с улыбкой, — пятый месяц уже.

— Поздравляю! — шепчу на эмоциях и снова обнимаю родную кровь.

Надо же, как интересно складывается жизнь. Даже беременны мы с ней в одно время.

***

Спустя положенных восемь месяцев я родила девочку, которую мы назвали Радмила. Почти в честь моей матери, истинное имя которой оказалось — Ратамила. Но я побоялась, что дочь моя повторит ее нерадостную судьбу и чуть видоизменила его. И пусть простят мне боги человеческое суеверие, но все ж я прожила среди них двадцать пять лет.

— Наша наследница, — гордо приветствовал ее клан Черных, и судя по рыжим волосикам, это будущая Императрица Небесного Лога.

Ох, как бушевал Рагнар, только думая о том, сколько женихов придется выгонять от нашей принцессы.

А после родов… Было мое первое превращение под опекой Рагнара, как и положено у драконьих кланов. Мое опорное крыло, мой любимый муж и отец моей дочери.

Первый же полет…и мы спарились, не в силах оторваться с ним друг от друга. А когда обернулись людьми, то на наших лицах и руках отчетливо появились брачные татуировки, свидетельствующие всем остальным, что мы с ним — истинная пара, одобренная богами.

— И все же ты мне соврал, — говорю мужу.

Он поворачивает голову в мою сторону и приподнимает в удивлении брови. Мы идём по саду вблизи дворца. На мне длинное платье цвета пыльной розы, он — в костюме. Как же хочется иногда отхлынуть от этого официоза. Мечтательно жмурю глаза, предвкушая встречу с сестрой Наирой, братом Маратом. Поездки раз в год на материк являются для меня отдушиной от королевских обязанностей.

— В чем это? — приподнимает меня за талию, притискивая к себе.

— Пещера Первой Крови, — вспоминаю ту ночь, меня одновременно передергивает от отвращения, но в тоже время в душе благоговейный трепет

Но есть кое-что, о чем не говорилось в той книге. Но маленькая помарка автора о правдивости некоторых легенд…О первородных драконах…

— Так что насчёт пещеры? — отвлекает меня от мыслей Рагнар, останавливая и приподнимая пальцами мой подбородок.

— Ааа, — улыбаюсь, — я нашла в закрытой секции одну книжку интересную, как раз об этой пещере. Это ведь алтарь благословения истинных пар, и не только драконов. А ты говорил, что единственный способ понять, есть ли между парой связь, это переспать с ней в истинном обличии.

Бью его ладошкой по плечу. Он притворно ойкает и трёт его, а сам лишь хитро улыбается.

— Да и вообще, как я могла быть такой наивной. Бабушка Теффи ведь тоже не была драконом.

Вдруг доходит до меня спустя годы.

— Прости, в храме у нас тоже есть такой алтарь, птичка, — целует меня в лоб и прижимает к себе, — просто ты так краснела, что я не удержался. Ну и хотел, чтобы не переживала.

Боялся, что…

— Не хотел проверять, истинные ли мы? — догадываюсь по его печальному выражении лицу.

— Не суди меня строго, птичка, — добавляет, заправляя за ухо прядь моих волос. — Я ведь любил тебя и не хотел, чтобы такая мелочь разлучила нас. Ты и так была готова в любой момент сбежать, считая себя неполноценной.