Но она тоже могла быть крепкой.

Она встала за столом и, вытянув перед собой руку ладонью вперед, с улыбкой сообщила, что она идет в ногу со временем, ухватила модный грипп, Митя ее еле застал, так как она собралась к врачу.

Но тут он не сплоховал - не будь он Митя! - Подошел к ней, минуя ее руку, и прижался лицом к ее щеке, волосам, уху, ощутив запах ее духов и холод камня в серьге... И снова вспыхнула в нем какая-то горькая любовь к ней, которую он сам и растоптал.

Она отодвинулась от него, сказав укоризненно: Митя, войдет кто-нибудь, что вы... И он не услышал в ее голосе трепета.

Она уже говорила: Веры сегодня нет, она будет сожалеть. У нее библиотечный день. И насколько же вы, Митенька?

Она говорила так, будто он еще живет у тетки и у них вообще НИЧЕГО не было и, возможно, и не будет. Ему хотелось разрушить эту стену, перешибить этот полусонный тихий говор! Но он сказал себе - нельзя. Иначе, он и представить себе не мог, что с ним случится. Поэтому он отошел от нее, сказал - до свидания, я не рощаюсь, мы еще встретимся. Помните, что я вас...

Она крикнула: "Молчите, Митя! Ни слова больше! Прощайте".

И стала складывать рукопись в папку. Он внимательно смотрел на нее, желая найти следы волнения - ведь она же крикнула!- но волнения не было, как и следов.

Он ушел, забыв передать привет Вере.

Ее еще хватило игриво махнуть ему рукой, мечтая о том, чтобы скорее закрылась за ним дверь, - иначе бы кончилось у нее спокойствие, которое она удерживала не то что за хвост, - за перышко от хвоста.

Она подошла к мутному серому сейчас окну и, прощаясь со своей единственной в жизни, глупой и не нужной никому - даже ей - любовью, заплакала, промакивая платком ресницы, чтобы если войдут, - быть более-менее приличной.

Но никто не вошел и она быстро собралась и ушла. А потом долго бродила по улицам, бульварам, но Кире на этот раз не позвонила.

Не стесняясь прохожих плакала, да никто и не обращал на нее внимания мало ли женщин плачет на улицах, явно не желая, чтобы их утешали.

Митя уже получил билет - на послезавтра, и сходил на переговорный пункт, позвонил маме - из дома не хотелось, - сказал ей, что уезжает надолго. Он думал, что она начнет ахать и сожалеть, что так надолго! но мама была на удивление спокойна, он даже расстроился.

Она сказала: ну, что ж, Митя, ты этого всегда хотел. Дай тебе Бог всего-всего, о чем ты мечтаешь. Обо мне не беспокойся, впрочем, ты и не беспокоишься. Тут она помолчала и сказала, я чувствую, ты обиделся, что я так спокойна?.. Но, Митя, согласись, - не все ли мне равно, где ты живешь? В Москве, Нью-Йорке, на островах Океании или у черта на куличках? Я все равно тебя не вижу - за эти годы ты не удосужился ни разу приехать. Это не упрек - констатация факта, не более. Я сейчас - к счастью - не одна, у меня есть хороший друг, близкий, он мне очень помогает во всем. Езжай, Митенька, поцелуй за меня Нэлю и Митеньку, мой привет Трофиму Глебовичу и Кире. Целую тебя, сын.

Вот так поговорила с ним мама, а он почти все время молчал - что он мог ответить? Чем оправдаться? Ничем. И уже в сто десятый раз он подумал о себе плохо, - но, извините, что это изменило?

И поклялся, что в первый же отпуск поедет к маме, куда бы ни собралась Нэля.

Разговор оставил осадок, никак не проходивший, и было ощущение, что прощание с мамой - навсегда, хотя мама была еще совсем молодая.

Чтобы как-то сгладить некомфортное ощущение от разговора с мамой, Митя вдруг решил пойти к Спартаку и помириться с ним.

Спартак был дома, встретил Митю радостно, однако чего-то не получилось у них: Спартак ли отдалился, Митя ли... Но не было того прекрасного чувства дружеского единства, за которое так ценил Митя отношения со Спартаком. Митя принес и бутылку, которую они со Спартаком распили, но прежнее ушло, а новое пока зияло пустотой.

Митя вышел от Спартака поникший: эти два разговора с самыми близкими людьми еще раз продемонстрировали ему его гнусную натуру, с которой бороться у него не было сил, и не умел он этого и хотел ли?..

Придя домой, он сообщил Нэле, что ходил прощаться к редактору и Спартаку. От Мити попахивало винцом, вид был унылый - и Нэля успокоилась.

Она сообщила, что ему звонили из "Юности", какая-то девица, назвалась Верой Валентиновной, сказала, что она редактор и ей надо поговорить с Дмитрием Александровичем по поводу его стихов...

Плохое митино настроение как ветром выдуло: Вера! Умница, - как сумела соврать!

Он несказанно обрадовался - вот кто ему нужен! Вера!

Нэля зорко смотрела на него, видела, что он обрадовался, но Митя сразу же откликнулся: замечательно! Наверное, они еще что-то берут!

- Какая-нибудь соплюха?.. - Пренебрежительно и вместе с тем с тайной тревогой спросила Нэля.

- Что ты! Солидная женщина, лет сорока, очень милая и внимательная. Я ей сейчас позвоню.

- Поздно же... - Предупредила Нэля,- завтра позвонишь.

- Ничего, она разрешила мне звонить домой, вдруг мне надо будет что-то донести?

- Но я же смогу, - опять возразила Нэля и Митя тут же подтвердил: конечно, конечно, ты и отнесешь, если я не успею.

И он позвонил Вере.

Нэля не уходила из комнаты, что-то вроде бы искала, а он нервничал: вдруг голос выдаст? Или слышны будут ответы?.. Но делать нечего, позвонить он должен, он хочет! И - хоть трава не расти!

Тихий, совсем не верин голос произнес: слушаю?..

- Вера Валентиновна, - каким-то звенящим не своим голосом сказал

Митя, - это Кодовской, вы мне звонили? Что там с моими стихами? Вера еще тише сказала: я боялась, что вы уже уехали ( как

сладчайшая музыка отозвались в Мите эти слова), я хочу вас видеть, Митя...

Он почувствовал, как краска заливает его лицо, а Нэля остановилась и смотрит на него в упор.

Он радостно ответил: спасибо, Вера Валентиновна, я так рад! Я надеялся... Значит, мне нужно отобрать еще? Я улетаю послезавтра, у меня только завтрашний день... Обязательно зайду...

- Только не на работу, - тихо предупредила Вера, - позвоните мне завтра днем, часа в два...

- Наверное, раньше, у меня очень мало времени, а ведь нам надо будет посидеть, - он говорил, смотрел прямо Нэле в глаза и корежил гримасы, - от радостной до недовольной, - как бы говоря: конечно, стихи - это отлично! Но сидеть завтра с этой теткой так не хочется!

- Я хочу вас видеть, - снова сказала Вера, - сделайте чтобы-нибудь...

- Отлично, - воскликнул Митя, - дорогой мой редактор, вы - моя путеводная звезда, я вас обожаю! До завтра. - И повесил трубку.

- Ну, что? - Спросила Нэля и Митя ей обстоятельно объяснил, что притащил он в редакцию кучу стихов и теперь нужно еще отобрать.