Кстати, для пеших колонн беженцев сквозь отвалы был пробит отдельный коридор. Сейчас и в нем тарахтели бульдозеры, видимо, проводя расчистку после очередной подвижки скалы и окружающего ее безобразия. Но беженцы не скучали в ожидании. Почти всех мужчин привлекли к работе на погрузке, а женщин и детей отправили по следам бульдозеров, убирать мелкий мусор в эвакуационном коридоре.

И все пошли, никто даже не попытался отлынивать. – Первая рота! – крикнул капитан Белов. – По одному, к подъемникам!

Для подъема спасателей использовались люльки, вроде тех, из которых моют окна высотных зданий, только больше, на восемь-десять человек.

– Еще три десятка прыжков, и амба, – заметил один из спасателей. – Не хватит тросов.

– Тросов-то хватит, – возразил другой. – Расчетную нагрузку на моторы и блоки превысим.

– Молчали бы, – морщась, сказал третий. – Нахватались умных слов. Все нормально будет. Пусть хоть на три километра поднимется. И тросов хватит, и нагрузки.

– После километра штормить начнет даже при легком ветерке, – заметил еще один боец. – Дунет и об стенку. Канатка ведь «мэйд он коленка». Слепили за неделю из того, что было.

– Не в этом дело. Натягивать тросы нельзя. Порвутся во время подвижки, если в натяг будут.

– Это понятно.

– А сейчас какая высота? – поинтересовался Лунев.

– Семьсот, да? – первый боец взглянул на третьего.

– Восемьсот четырнадцать на данную минуту.

– Минуту?

– До десяти подвижек в сутки, – пожал плечами боец. – Бывало, что и вовсе ни одной, а бывало, что две-три укладывались в один час. Никакой системы. Так что тряхнуть может в любой момент. Молитесь, чтобы мы успели подняться. А если не успеем, держитесь крепче. Выпасть во время лифт-подвижки плевое дело.

Бойцы послушно взялись покрепче за поручни и замолчали, поглядывая вниз. Андрей тоже решил временно воздержаться от вопросов. Подъемник был уже на приличной высоте, и перед Луневым открылась достаточно информативная картина. Сверху были видны не только горы земли и обломки деревьев, но и груды хлама, железнодорожные вагоны, машины и фрагменты домов. При взгляде сверху почти все становилось понятно и без чужих пояснений. А то, что оставалось пока загадкой, получало расшифровку по мере подъема.

Например, почему канатную «дорогу жизни» устроили именно в этом месте. Когда подъемник достиг высоты, на которой зияли дыры обрезанных городских коммуникаций, стало видно, что лишь напротив канатки нет никаких срезов тоннелей и коллекторов. Скальный массив тянулся практически до самого верха. Слева и справа край скалы был скошен. Земляная часть отвалов внизу наполовину состояла из осыпавшегося по краям каменной пробки грунта. Так что земляная «крыша» цилиндра на самом деле имела форму усеченного конуса. И только в нескольких местах, где твердая порода пробивала плодородный слой и выходила на поверхность, на краю условного цилиндра уровень почвы оставался таким же, как в городе. Именно в этих местах и были устроены приемные и эвакуационные площадки.

На последних десятках метров спасателям пришлось заткнуть носы. Из зияющих срезов коммуникаций слева и справа до сих пор продолжался слив воды и нечистот, а из некоторых дыр тянуло запахом разложения. Хорошо, что грунтовый слой оказался тонким, да и большая часть коммуникаций была всё-таки засыпана оползнями.

Верхняя площадка эвакуационного пункта выглядела иначе, но деловая активность на ней ничуть не уступала таковой внизу. Что интересно, на этой площадке имелись не только отправляющие участки, но принимающие. В основном, принимались гуманитарные грузы и вода. Все это переправляли на машины и увозили в сторону ближайшего накопительного пункта в Красном Селе.

Спасатели-добровольцы не задержались на краю скалы. Они построились в колонну по четыре и бодро двинулись по бывшему Пулковскому шоссе. Какие-то два часа марша, и колонна была в городе. На ходу капитан Белов пустил по колонне пачку открыток с картой города, на которой были обозначены точки сбора граждан, пути эвакуации и накопительные пункты. Задача у первой роты пятого батальона была простая – рассредоточиться по главным точкам сбора, сформировать группы беженцев и вывести их к накопителям. Потом вернуться и повторить процедуру. И так до заката. На каждую точку сбора уходило одно отделение из десяти человек. Андрей попал в отделение, которому поручалось провожать граждан от сборного пункта на Балтийском вокзале до накопителя в окрестностях Красного Села. Путь был неблизкий, поэтому больше двух рейсов за день от спасателей никто не требовал.

– Народу все меньше, – сообщил командир отделения Симаков (тот самый третий спасатель на подъемнике, самый грамотный из всех в техническом плане). – Тянуться будут целый день. Поэтому делимся на тройки. На каждого бойца по десять беженцев. Набрали три десятка – ушли.

– Один лишний, – заметил кто-то из бойцов.

– Последней уйдет четверка, а не тройка, – пожал плечами Симаков. – И смотрите по сторонам. Пока мы в колонне, кажется, что все нормально.

А когда разделимся, могут начаться проблемы. В последнее время наши все чаще нарываются на мародеров.

– Так, может, не делиться на тройки, всем идти?

– Не вариант. Тройка, десятка – все равно мародеров будет больше. Да и не наша задача с ними бороться. Увидели бандитов – ноги в руки. Мелкой группой убежать проще. А ловит их пускай доблестная полиция.

– Мне говорили, здесь спокойно, – негромко заметил Лунев.

– С чем сравнивать. Если с Подмосковьем или с «золотой зоной», очень спокойно. Там вообще «война и немцы», а у нас лишь изредка постреливают. Да и то на скале. Внизу все действительно мирно. Там ведь мародерам с беженцами делить уже нечего, а колонны хорошо охраняются. В общем, держите ухо востро, мужики.

– Плохо, что оружие нам не выдают, – пробурчал еще кто-то из бойцов.

– Потому и не выдают, что не та у нас задача. – Симаков погрозил спасателю пальцем: – Смотри у меня, Лапиков! Больше отмазывать не стану. Теперь у «краповых» и полиции приказ простой: кто с оружием, тот враг. И никакие документы или форма не помогут. Своих они всех в лицо знают. Не посмотрят, что ты доброволец, наладят пинка, и полетишь со скалы. Наш поворот. Отделение, за мной.

Группа Симакова покинула колонну и направилась по набережной бывшего Обводного канала (а теперь пересохшего желоба, заваленного мусором под самые пролетные строения мостов) в сторону Балтийского вокзала.

– От чего он тебя отмазывал? – негромко спросил Андрей у бойца Лапикова и кивком указал на Симакова.

– Да я «калаш» нашел, укороченный. Удобная же штука. Хотел протащить, а тут менты шмон устроили.

Как почувствовали.

– И где нашел?

– Тут везде можно найти. – Лапиков недоверчиво взглянул на Андрея, но через пару секунд сдался: – За Варшавским, где музей паровозный. Там еще есть. И патронов много. Ты ж понимаешь, мне на Большой земле это дело без надобности, а здесь – в самый раз. Я еще в прошлую смену хотел тайничок прямо тут устроить, ближе к подъемнику. Пришел на службу, достал пушку и ходишь тут спокойно. Назад уходишь – спрятал. Плохой вариант?