– Тебя впереди ждёт сюрприз, – притворно ласково сказал один из старших парней, что, поджав ноги, сидели на трубе возле антенн, внимательно следя за действиями Марата.

И, действительно, досчитав до восьми, он упёрся взглядом в пропасть, глубиной в девять этажей.

– Только не смотри вниз… Только не вниз… – шептал он ободряюще, стараясь развернуться на сто восемьдесят градусов, чтобы добить эти восемь шагов на пути между жизнью и смертью.

– Активнее, Маратик… Активнее! Или петухом хочешь заделаться?! – подначивал всё тот же голос.

Ах, если бы маленький Маратик мог знать, что через двенадцать лет (ровно столько же, сколько ему стукнуло неделю назад) этот дурацкий спор «на петуха» будет начисто забыт! Лишь неделю его будут во дворе обидно кликать новым прозвищем, но после лёгкой победы в драке никто более не посмеет его так дразнить. Ах, если бы ему наплевать на глупое мальчишеское «слабо» и спокойно отправиться домой, к застолью в честь маминого Дня Рождения, где он познакомится с родителями будущей жены, прекрасной Алины. Ах, если бы…

Последний шаг тёплым ветром подхватил его и унёс вдаль, где спокойно и тепло, и где нет обязанности быть сильным…»

Минут пятнадцать она хранит молчание. Но затем всё же пишет.

– Это что?

– Это то, что получилось из нашей ссоры. Отрывок рассказа… Про значимость, что ведёт к беде. Помнишь? – отвечает он. – Пожалуйста, не злись :-*.

Двухминутная пауза.

– Скинь мне на «мэйл» рассказ и отключись от сети. Прочитаю – перезвоню, – пишет она, и зелёная иконка «АйСиКью» загорается красным.

Кого-то одного винить в случившемся, думаю, не имеет смысла: ведь всё произошло, как произошло. По большому счёту, нет никакой разницы, кто или что послужило тому причиной. И уж, тем более, корить и ругаться давно уже поздно…

К счастью или к сожалению, как бы люди ни хотели навсегда остаться в нынешней точке жизненных координат, это невозможно. Видимо, где-то есть силы, так сказать особая небесная канцелярия, отвечающая за движение человека и человечества в целом. Часто бывает (как бы мы ни сопротивлялись), что приходится на своей шкуре ощущать действие этих сил. А что делать?

Друг с другом, вдвоём, им хорошо… Вместе. Обильное влагой лето вот-вот должно было плавно превратиться в осень, по всей видимости, тоже дождливую. Единственное, чего писатель по-настоящему хотел – это чтобы всё, как есть, оставалось навсегда. Чтобы можно было вечно придумывать свои истории, а в перерывах шлёпать по мокрому асфальту, держа её за руку… Но, конечно же, об этом не могло быть и речи. Стоило лишь замереть, остановить время, обнести свой маленький мир высоким неприступным забором, как в игру вступали пресловутые всемогущие силы.

Она была на взводе. Он почувствовал сразу, лишь стоило замелькать её силуэту белой точкой у самого горизонта. Её молнии просматривались в походке, в том, как дрожал воздух, соприкасаясь с её телом, как покачивался зонтик…

– Привет, – дружелюбно улыбнулась она и, привстав на носочках, чмокнула его в щёку. Ни голосом, ни выражением лица она не давала проявиться своему волнению. Но уж слишком хорошо молодой душезнатец её чувствовал, чтобы поверить в демонстративно приподнятое настроение.

– Как дела? – осторожно осведомился он.

– Всё отлично, – как ни в чём не бывало, бодро защебетала она. – В универе много всякого было…

«Если не говорит и скрывает чувства, значит, дело явно касается запретной темы – матери, – размышлял он, но, естественно, свои догадки оставил при себе. – Захочет, сама расскажет».

Она легонько жужжала, идя рядом, рука об руку. Вроде всё, как обычно… Разве что слишком разговорчива. Он решил пустить на самотёк, продолжая действовать по её правилам в игре под названием: «Всё в порядке, у меня хорошее настроение!»

Наверное, всё же стоило тогда спросить её, постараться выведать, что случилось. Наверное… Ведь этот момент вполне мог оказаться той самой переломной точкой истории, от которой зависит, в каком направлении дальше будут двигаться линии жизни и к какому финалу приведёт его судьба. Наверное… Но что уж там… Всё случилось, как случилось…

Как обычно, он спокойно брёл вперёд, держа её за руку, слушая изложение событий и незнакомых имён, разглядывал дорогу и прохожих… Поворот головы, случайный взгляд, брошенный вдаль, – и его не остановить, и…

Чуть поодаль, впереди себя, признанный мэтр видит опёршегося о кирпичную стену парня. Молодой, худощавый – самый обычный юнец. Вроде бы, ничем не занят, кого-то ждёт или просто от безделья околачивается в центре. Отрешённо прикрыв глаза, наслаждается звучащей из громоздких наушников мелодией. Длинные, мокрые от дождя волосы растрёпаны, лёгкая красная байка с непонятной надписью в стиле «граффити», джинсы и чёрные кроссовки. Весь его вид говорит, что этому человеку наплевать на пролетающую мимо жизнь, а единственные стоящие в этом мире вещи – музыка и остатки дождливого лета.

Открыв глаза, упирается взглядом в изъеденный лужами асфальт. Внимательному наблюдателю становится понятно, что он смотрит на лежащие в двух шагах от него деньги. Разбросанная по дороге, мокрая, как и весь мир, мелочь. И, кажется, он всё не может, наконец, решиться подобрать её…

Всего лишь этого незначительного отрывка было достаточно, чтобы внутри щёлкнул переключатель сознания и мысли оказались на самом дне безмерно глубокого колодца. Лишь жалкие остатки, обрывки света и звуков могли добраться сюда. В руках писатель держит бесценное сокровище – новую идею для очередной истории. Теперь он должен, словно хрупкую хрустальную скульптуру, осмотреть её, ощутить, пережить, продумать все события и их последствия…

«…Именно ЭТО, – размышлял он, окружённый безопасной прохладой, сотворённой разумом, – и послужило развилкой сюжета. В первом случае, герой не решается подобрать валяющуюся на земле мелочь и проходит дальше… События выстраиваются особым узором. Во втором, герой всё же пренебрегает мнением окружающих и наклоняется за купюрой. Всего секунда разделяет эти два события, но совершенно разные жизни следуют после.

Бинго!

Теперь в истории все недостающие фрагменты заняли свои места и мозаика выглядит завершённой. Сюжет целостный, и за него вполне можно садиться».

Сырость колодца отступает. На место пустоты вновь приходят цвета и звуки.

Как обычно, после «возвращения» он не сразу понимает, где находится и что происходит кругом. Всего несколько секунд ему необходимы, чтобы окончательно придти в себя. Оглядывается… Кругом те же пейзажи, что и до «зависания». Разве что бесцветный дождливый день стал её неуютнее. Парень неподвижно стои́т, опёршись о стену: видимо, решил не позориться ради мелочи. А напротив с ненавистью во взоре замерла она, прицельно и ненавидяще прожигая в упор.