– Ты что, в оборотня превращаешься? – шутливо-испуганно отстранилась она.

– Ага… – засмеялся Дмитрий. – Р-р-р… страшно?

– Оч-чень. Такой симпатичный оборотень пусть меня сколько угодно пугает, – Светлана привстала на цыпочках и поцеловала его в щёку. Какое-то время они неспешно шли переулками, сопровождаемые далёким гулом городских кварталов.

– Знаешь… – неуверенно начала говорить Дима, – я в самом деле рад, что всё закончилось. Когда произошла та ссора, я больше всего на свете боялся, что мы никогда не увидимся. И вот теперь я с тобой спокойно иду домой, ничего и никого не боясь.

Светлана было хотела что-то ответить, но в этот момент позади них раздались громкие шлепки ног по лужам. Они одновременно, рефлекторно обернулись. В нескольких метрах от них стоял высокий молодой человек, судорожно глотающий воздух, стараясь отдышаться. Старая потёртая кожанка, грязные рваные джинсы, бритая голова и злобный взгляд исподлобья – ощущение опасности и безудержной угрозы сильными толчками заставляли биться сердце.

Инстинктивно Дмитрий вышел чуть вперёд, руками толкая Светлану к себе за спину, но та, остолбенев, не могла сделать и шагу.

– Сука… Деньги… – дышал парень, еле выдавливая слова. Его рука метнулась в карман куртки, из которой тотчас появилось тонкое длинное лезвие. – Давай! Активней… Сука…

Но никто из них даже не шевельнулся. Тогда парень, словно взбесившись, заорал:

– Я, бля, чё говорю! Живо, бля!!!

– Слушай… – начал, было, Дима спокойным голосом, и выставил вперёд ладонь, в знак примирения, но парень и не собирался разговаривать.

– Три! Два… – пошёл отсчёт, постепенно походя, с приготовленным к атаке ножом.

– Всё-всё… – усмиряюще протянул Дима, и полез за кошельком во внутренний карман пальто. Но перепуганный и взведённый до края вор, видимо принял этот жест за угрозу его безопасности, и в два прыжка достиг их.

Дима сильно толкнул Светлану, а та лишь безвольной тряпичной куклой отлетела в сторону. Её ступор начинал понемногу уходить, и способность хоть что-то воспринимать возвращалась. Два силуэта, сцепившиеся в смертельной схватке, мелькали перед ней. Она почти не видела, но знала, что где-то среди этой мешанины тряпья и тел, сражается за жизнь её любимый мужчина и что-то с этим надо было делать.

Рука потянулась к карману, который уже привычно должен был отягощать газовый баллончик… Должен, но сегодня он был оставлен за ненадобностью дома. Именно Дима настоял на этом. Лишь стоило только понять, что она сейчас ничего не сможет сделать для своей и его защиты, как бессилие и безнадёжность окончательно завладели ею. Драка переместилась к её ногам. Мужчины перекатывались по грязному асфальту, и вот именно сейчас преступник нависал угрозой над Димой, и она могла бы отравить его лицо спасительными слезами, но…

Дима чуть слышно вскрикнул, его руки обмякли, зрачки превратились в стекло… Теперь он уже не мог сопротивляться. Грабитель спокойно встал, отдёрнул воротник плаща, и достал желанные деньги. В одной руке он держал кошелёк, в другой – нож, запачканный Диминой кровью. Бандит перевёл взгляд с беззащитного тела на неё – всего секунду в глазах отражался выбор жизни или смерти.

– Сука… – лишь сказал он, и спокойно зашагал к темноте, чуть позже перейдя на бег».

Точку в рассказе, который был назван «Защитница», он поставил лишь утром, часам к десяти, проработав без остановки тридцать часов кряду. Ни усталости, ни бессилия писатель не ощущал. Лишь смутная, непонятная тревога донимала его. Решив немного поспать, чтобы отрезвить разум и восстановить силы, необходимые в дальнейшем, он забрался в кровать. Но всё равно почему-то заснуть долго не получалось. Лишь к полудню его увлёк мир грёз. Капли дождя привычно барабанили по подоконнику.

Пробуждение получилось долгим, вымученным беспокойными мыслями. Такое состояние, когда вроде бы спишь, но одновременно и думаешь о чём-то, разруливаешь какие-то дневные незавершённости, скорее больше изматывает, нежели даёт телу и разуму отдохнуть.

Открыв глаза, он понял, что проспал намного больше, чем изначально рассчитывал: комнату заполнял мрак глубокой ночи. Уверенность, что он уже не спит, давало лишь знакомое, отчётливо громкое постукивание дождя за окном.

Мысли… Тяжёлые, вязкие мысли, что выбрались сквозь сон на свободу, несли ответ, что он так отчаянно пытался найти, не зная, что все ключи находятся рядом. Прославленный беллетрист, наконец, понял, чего же именно ему не хватало для полноты, чёткости и целостности собираемой из пазлов картины.

Под номером один, то есть первым случаем, когда он не занёс в тетрадь подаренные Зовом впечатления, оказывается, был не тот, что с разбросанной мелочью, а раньше… Намного раньше. Помнится, Зов тогда привёл его к окну, за которым девушка упрямо, день за днём смотрела в экран монитора… Пока однажды она, взяв с собой болтливую подругу, не решила прогуляться в парке, а, утомившись, присесть к парню, в одиночестве читающему книгу.

Когда Зов даровал писателю очередную идею для истории, увы, он не сумел разглядеть в том окне что-то важное, интересное и достойное. И тогда что-то соединило писателя с ней, воплотило фантазм в реальность, одарило плотью.

Менее, чем на секунду – на долю мига писателю показалось, что он смог увидеть, почувствовать огромное, невообразимо большое пространство, всё насквозь пронизанное тонкими линиями судеб и событий… Нитками вариантов и возможностей. Сотни, тысячи, мириады прямых где-то в космической пустоте. Все они составляют сплошное, единое месиво… Они пульсируют, переливаясь немыслимыми узорами, сокращаются и скручиваются, словно живые. И где-то там, среди этих множеств вариантов (более всего походящих на изворотливых червяков) существуют, живут и пульсируют в своём ритме, линии его жизни. Они так же, как и всё кругом, сплетаются и расходятся железнодорожными рельсами, позволяя ему самому выбирать предстоящий путь.

И он (не будь дураком) пользовался этим благословением, загребая себе лучшее из всего, что могла предложить Вселенная. Но всё оказалось фикцией. Тяжкое, тянущее вниз разочарование охватило всё его существо. Всемирно известный прозаик всего лишь хотел быть просто сам по себе. Теперь же, зная, что где-то у кого-то более осведомленного, чем он сам, существуют совершенно другие, непонятные ему планы, он больше ни за что не сможет ощущать себя свободным.

«Для чего тогда всё?!».

Лишь добравшись до своего стола, он зажёг лампу. Из лежащей рядом на полу сумки достал любимую ручку и маленькую тетрадь, и, не отягощенный усталыми мыслями, начал изливать на листы вновь найденные слова.

«920. История о парне, которому по роду деятельности приходится много ходить пешком по городу (например, он коммивояжёр или разносит заказы). Так получается, что несколько дней подряд ему приходится бывать в одном и том же районе города и даже на одной улице. Работает он допоздна, до самой темноты. И вот однажды бросает случайный взгляд и видит в окне женский силуэт перед светящимся монитором (обычный женский силуэт, прямые волосы «под каре», голова чуть наклонена в бок). Сам не знает почему, но в совокупности всё это крепко западает ему в душу.