Когда женщина начинает оформление документов на покупку домой оружия, он не выдерживает её фобии и отказывается «прожить с больной паранойей, спящей с пистолетом под подушкой». Вдрызг разругавшись, он порывает с ней отношения, пока она «не вправит себе мозги».

Оставшись одна в своей крепости, женщина наконец-таки начинает понимать, насколько сильно тот случай повлиял на её жизнь и что у неё действительно проблемы. Осознав это, она решает обратиться за помощью к психотерапевту.

Постепенно она побеждает страхи. Специалист помогает ей поверить в собственные силы и возможность самостоятельно отстоять, защитить себя.

Она чувствует, что у неё теперь нет нужды доверять жизнь оружию и железной броне, и хочет вернуть своего мужчину. Он с радостью поддерживает её. Вместе они возвращают оружие и другие средства защиты продавцам, знаменуя этим поступком её избавление от страхов. Решив отметить возобновление отношений, они проводят чудесный вечер вдвоём. Они счастливы быть снова вместе. Прогуливаясь после ресторана, они идут знакомыми улицами.

Почти у самого дома на них нападает грабитель, требуя снять все украшения и отдать деньги. По неосторожности вор убивает её мужчину…»

Возвращение к реальности вызывает в нём бурю эмоций и ощущений. Глаза слепит солнце, будто писатель только что вышел из темноты, хотя в действительности всё время простоял с открытыми остекленевшими глазами. Шум центральных улиц давит на перепонки густой какофонией. Букет из запахов переработанного бензина, утреннего дождя и сладостей из кондитерской раздражают обоняние. Смешиваясь, все эти реалии, порождали восторг и ощущение непонятного, почти неуловимого счастья ТВОРЦА. Каждый раз, когда в глубине сырого, холодного колодца подсознания оживала новая история (или хотя бы какая-то её часть: пейзаж или диалог – неважно), он испытывал это неповторимое ощущение причастности к чему-то БОЛЬШОМУ и ВАЖНОМУ.

На автомате, полуосознанно, он потянулся за бесценной тетрадью, записать новое приобретение… Но, вовремя вспомнив о своём решении, отдёрнул от сумки руку, словно обжёгся. Это была идеальная возможность, чтобы выяснить: случай с деньгами – совпадение или всё же он своими действиями каким-то образом генерировал те события.

«Если в ближайшие дни произойдёт что-то необычное, связанное с ограблением, то я окажусь прав – случайностей не бывает…»

Спустя три дня…

Осознание, что его обожаемая сумка не касается бедра, появилось не сразу. Видимо, прошло несколько секунд, прежде чем писателя озарило: в окружающем мире явно что-то изменилось. Он резко вскочил, оглядываясь по сторонам. Она, видимо также ничего не заметила, поэтому сейчас в недоумении смотрела на ни с того, ни с сего подскочившего друга.

Как всегда в выходной, в парке было много народа. Уже смирившиеся с извечно дождливой погодой, горожане спокойно прогуливались по мощёным дорожкам, покачивая цветными зонтами. Скукоженный, как бы скомканный вперёд, из-за чего похожий на знак вопроса, парень пересекал лужайку.

– Эй! Эй, стой! – закричал писатель. На удивление, он ни на секунду не замешкавшись, словно был готов к чему-то подобному, рванул вдогонку. Воришка остановился, бросил короткий взгляд через плечо, и уже в следующую секунду нёсся вперёд, ловко лавируя между деревьями. Вор прыснул вправо, надеясь скрыться за углом забора церкви, которую уже несколько лет безуспешно приводили в порядок. На какое-то время он потерял вора из виду, но, стоило ему завернуть за обнесённое деревянным забором здание, как он с облегчением сбавил ход.

Злодей распластался на земле. Сверху, упёршись коленом в голову, восседал огромных размеров мужичина. Драгоценная добыча валялась в паре метрах от них. Потихоньку подтягивались зеваки.

– Твоя? – кивнул мужик в сторону сумки.

– Моя… – подтвердил литератор и направился к сумке, чтобы подобрать.

– Дождись наряда, чтоб «заяву» написать, – приказал, явно привычным командирским тоном мужик. – Ты ж не хочешь, чтоб… Этому всё с рук сошло. Ментов уже вызвали, так что просто побудь здесь.

«Этот», как выразился мужик, беспомощно трепыхался и что-то ныл под явно немаленьким весом крепыша.

– Дождусь, конечно, – согласился писатель. – Сейчас только…

И полез за тетрадью в сумку.

«917. История начинается с момента, когда уличный воришка выхватывает у женщины сумочку и стремительно убегает…» – быстро как мог, писал он. Когда писатель поставил точку, как раз подошёл наряд.

На всё это она смотрела издалека. Затем, когда на вора уже одевали наручники, ничего не сказав, ушла.

Если честно признаться, то он просто о ней забыл. Даже тот факт, что они вместе сидели в парке на лавочке, весело и с удовольствием трепались о всякой ерунде, напрочь вылетел у него из головы. Видимо то, что он понял… Точнее, то, что эксперимент удался, полностью выбило из колеи. Мысли просто никак не могли успокоиться. Способность здраво мыслить, казалось, навсегда унесена водоворотом нового знания. Ни на чём сконцентрироваться не удавалось, и уж, тем более, принять сколько-нибудь толковое решение. А решать, естественно, что-то было просто необходимо.

Если до случая с воришкой (когда все догадки оставались лишь размытыми домыслами) юноша воспринимал неординарность происходящих с ним событий лишь как игру, забавную писательскую задумку, случайно вкрапленную в реальность, то сейчас… Бурлящие в нём чувства всё никак не удавалось идентифицировать – и ни ответственность, и ни тревога, и ни растерянность, и ни страх… А вообще непонятно что!

Конечно же, автор историй был человеком в полной мере разумным и логичным (зачастую даже чересчур), и, несмотря на частое и долгосрочное пребывание в воображаемых мирах, с лёгкостью разграничивал вымысел и реальность.

Так или иначе – он вполне мог сжиться с философией, что один раз – случайность, два – совпадение, а три – уже закономерность… Но мастер моделирования реальности не верил в совпадения.

Спустя несколько часов попав домой после милиции, первым делом он принялся писать ту самую историю про женщину, боявшуюся ограбления. Как раз за день до этого он закончил большую новеллу, и теперь ему совершенно ничего не мешало записать всё «по горячим следам». При этом путаница в мозгах и общее дурное самочувствие никак не сбивали его с мысли. Ведь с тех самых пор, как он записал первые строки, любые слова из-под пера выходили с лёгкостью и как бы сами по себе… Будто кто-то невидимый просто надиктовывал уже готовый текст на ухо, и оставалось лишь спешно записывать за благодетелем фразы.

«…

Они завернули за угол.

– А мне нравится осень, – настаивал он. – Воздух более свежий по утрам – такого в другие сезоны не бывает. Только выходишь на улицу – и сразу чувствуешь себя живым. Это классное чувство!

– И только лишь за это?

– Нет, ну почему… Осенью много всего интересного происходит и с природой, с людьми. Со мной в том числе.